Тюрьма в Лебаноне показалась Рейджену лучше исправительной колонии Мэнсфилда. Здание более новое, тут чище и светлее. В первый день он прослушал вводные лекции и правила, описания тюремных обучающих программ и рабочих мест.
Крупный мужик с массивным подбородком и короткой шеей встал и, сложив руки на груди, принялся раскачиваться взад-вперед.
– Так, – начал он. – Я – капитан Лич. Вы че, думаете, что крутые? Ну так теперь вы в моей власти! Вы охреневали на улицах, будете охреневать тут – головы поотрываю. И плевал я на гражданские права, права человека и всякие прочие права. Здесь вы просто мясо. Будете выступать – в порошок сотру…
И это продолжалось минут пятнадцать. Рейджен решил, что мужик пытается поставить их на место силой слова, просто сотрясая воздух.
Но потом он увидел, что и психолог, худенький очкастый блондин, придерживается той же стратегии.
– Отныне вы ничего собой не представляете. Вы теперь просто номера. Никакой другой личности у вас нет. И всем наплевать, кто вы такие и что вы оказались тут. Вы не более чем преступники, осужденные.
И пока блондинчик сыпал оскорблениями, некоторые из недавно заключенных начали негодовать и огрызаться.
– Да ты кто такой говорить такие вещи?
– Че это за дерьмо, чувак?
– Я не номер!
– Мужик, да ты звезданутый!
– Слышь, засунь свою психологию себе в ж..!
Рейджен обратил внимание на то, как заключенные реагируют на оскорбительные заявления, и заподозрил, что психолог нарочно их провоцирует.
– Вот видите? – сказал он, показывая на преступников пальцем. – Посмотрите, что происходит. Вы не пригодны для жизни в обществе, поскольку в напряженных ситуациях не можете себя контролировать. На слова вы реагируете неприкрытой злобой и насилием. Может, теперь вам стало ясно, почему общество предпочло запереть вас в клетке до тех пор, пока вы не научитесь приспосабливаться к окружающим.