5 апреля 1977 года Аллен предстал перед комиссией по условно-досрочному освобождению; ему объявили, что отпустят через три недели.
Когда наконец Аллен получил уведомление о досрочном освобождении, он так радовался, что просто не мог усидеть на месте, а ходил по камере из угла в угол. Наконец он сделал из уведомления бумажный самолетик. За день до запланированного выхода он, проходя мимо кабинета капитана Лича, присвистнул, и когда тот поднял на него взгляд, пустил самолетик и улыбаясь отправился дальше.
Последний день в тюрьме, 25 апреля, казался просто бесконечным. Накануне Аллен не мог уснуть до трех ночи, все расхаживал по камере. Он сказал Артуру, что когда их выпустят, ему хотелось бы получить больше прав в принятии решений в том, кого пускать в пятно, а кого нет.
– Мне ведь приходится общаться с внешним миром и выпутываться из ситуаций, в которые мы попадаем из-за разных людей.
– Рейджену и так будет трудно сложить власть, – ответил Артур, – ведь он два года правил единолично. Вряд ли он захочет наделить ею еще и третьего. Полагаю, Рейджен даже думает о том, как заполучить ее снова.
– Когда мы отсюда выйдем, боссом станешь ты. А мне придется искать работу и приспосабливаться к жизни в обществе. Я хочу, чтобы мое мнение имело больший вес.
Артур поджал губы.
– Аллен, не могу сказать, что просьба неразумная. За Рейджена я говорить не в состоянии, но сам готов тебя поддержать.
Охранник принес новый костюм, и Аллен поразился, насколько тот высокого качества и хорошо сидит.
– Это твоя мать прислала, он же твой.
– А, точно, – Аллен сделал вид, будто вспомнил.
Подошел еще один охранник с бумажкой, на которой требовалось поставить подпись. Перед уходом Билли должен был заплатить тридцать центов за пластмассовый стаканчик, которого недосчитались в его камере.
– Стакан забрали, когда переводили меня в изолятор, и так и не вернули, – объяснил Аллен.
– Мне об этом ничего не известно. Надо заплатить.
– Ну, я в эту игру тоже играть умею, – закричал Аллен. – Не буду платить!
Его отвели в кабинет администратора, мистера Данна, который поинтересовался, что за проблемы в последний день.
– Меня заставляют платить за пластмассовый стакан, который сами же и забрали. Я не виноват, что он потерялся.
– Но надо заплатить тридцать центов, – ответил Данн.
– Да ни за что.
– Без этого мы вас не отпустим.
– Тогда я окопаюсь здесь, – сказал Аллен и сел. – За то, чего я не делал, я платить не буду. Из принципа.
Наконец, Данн отпустил Миллигана, и по пути в приемную, где его ждали мать, Марлен и Кэти, Артур спросил: