Женщина расцвела.
– Я же говорила! – произнесла она с гордостью. – А что, – она перешла на шепот, – его мать, ну, это… ну вы понимаете, что я хочу спросить?
Я не понимала, но на всякий случай сказала:
– Возможно.
Произнесенное слово многозначительно повисло в воздухе. Женщина согласно кивнула, не поворачивая головы, пошарила глазами по вестибюлю. Я автоматически оглянулась. Вокруг по-прежнему никого не было.
Я вопросительно посмотрела на регистраторшу. Она поманила меня пальцем, таинственно прошептала:
– Он вам что-нибудь рассказал?
– Немного.
– А про пистолет?
– Какой пистолет?
Глаза женщины загорелись. Ей не терпелось поделиться знаниями. Входная дверь распахнулась, мимо нас просеменил добрячок-доктор в белоснежном халате. Регистраторша подарила ему рассеянную улыбку, кивнула, засунув руки в карманы халата, подождала, пока доктор скроется из виду.
– Незадолго до аварии Карабановых ограбили, – снова жарко зашептала она, – взяли немного денег, что на виду лежали, и старинный пистолет. Историческая ценность, между прочим. Дед Карабанова офицером в русской армии был. Вот от него и остался.
– Грабителей, конечно, не нашли?
Я тут же вспомнила о коллекции старинного оружия на даче Орлова.
– Точно! – Женщина ткнула в меня костлявым пальцем. – Но это не все. Знаете, что взяли еще?
– Пока не знаю.
Регистраторша растерянно сморгнула, но тут же с воодушевлением продолжила:
– Патроны к нему!
– Так из него что же, и стрелять можно было?
– Ага. Карабанов его в порядке держал, ухаживал. А красивый такой!
– Кто? – не поняла я.
– Да пистолет! – нетерпеливо махнула она рукой. – Я фотографии видела, следователь показывал, там такие амурчики хорошенькие нарисованы, на этой, как ее…
– Рукоятке?
– Вот-вот. А на другой фотографии он вот так сложен. Или разложен… не знаю. И патроны торчат из этой круглой штуки. Барабан называется, вспомнила!
– «Смит-вессон», скорее всего, – пробормотала я, – только это не пистолет, а револьвер.
– Правда? – глаза регистраторши округлились еще больше. – Интересная у вас профессия, наверное, да? – некстати сказала она.
– Это точно. Спасибо вам большое. Мне, к сожалению, пора.
– Конечно, работа, я понимаю. – она сочувственно вздохнула.
Я обвела взглядом просторный, вычищенный до блеска, но также нуждавшийся в ремонте вестибюль. Женщина перехватила мой взгляд, сокрушенно покачала головой.
– Средств очень мало выделяют, знаете. Крутимся, как можем. Вот, даже подсобное хозяйство завели. Кстати, большинство пациентов находятся у нас бесплатно, а если и платят, то так, чисто символически. А наш центр, между прочим, областного значения, – добавила она с гордостью, – единственный в своем роде.