Вот оно, недостающее звено. Если бы я не зациклилась с самого начала на настенных часах, возможно, давно бы решила эту головоломку. Я весело ругнулась и поспешила к машине, звонить Тимофею Николаевичу.
Он оказался в офисе и поднял трубку сам. Очевидно, ждал звонка от кого-то. Представившись, я без вступительного слова объявила, что нам обязательно надо встретиться и поговорить.
– Не о чем нам разговаривать, – отрезал Орлов.
– У меня есть для вас кое-что интересное. Речь пойдет об Артеме.
– Оставьте в покое и меня, и Артема.
– Я не могу этого сделать. Послушайте, это очень важно, иначе я не стала бы вас беспокоить. Уделите мне всего лишь несколько минут.
Вместо ответа я услышала короткие гудки. Ах так? Ладно, мы пойдем другим путем. Я покопалась в памяти и набрала еще один номер.
– Майор Стариков слушает, – рявкнула трубка.
Я отодвинула ее подальше от уха и тихо произнесла:
– Зачем же так громко, товарищ майор?
– Кто это?
– Да это же я, Охотникова. Внутренний голос мне все шептал: «Позвони Виктору, позвони Виктору». Неужели я не вовремя?
– Очень даже вовремя. Что сама позвонила, это хорошо. Подъехать сможешь?
– Именно это я и собиралась сделать.
– Жду.
Виктор положил трубку. Я задумчиво посмотрела на телефон, пробормотала вслух:
– Почему-то у меня такое впечатление, что бдительные старушки все-таки выполнили свой гражданский долг. Эх, баба Вера, баба Вера…
– К кому?
Голос дежурного был таким же бесцветным, как и он сам. Я назвала фамилию и номер кабинета.
– Пропуск заказан?
– Не знаю. Да вы позвоните.
Дежурный нехотя потянулся к телефону.
– Товарищ майор, к вам пришли. Да. Так точно. – Дежурный смерил меня скучающим взглядом.
– Охотникова, – подсказала я.
– Документы есть?
Он тщательно изучил протянутые документы, внес мою фамилию в журнал.
– Проходите. Второй этаж направо, двадцать третий кабинет.
Уже на лестнице до меня донеслись приглушенные крики, брань и звуки падения чего-то тяжелого. По мере того как я приближалась к кабинету Старикова, звуки усиливались. Я подошла к двери с двадцать третьим номером, подняла руку для того, чтобы постучать. Из-за безликой двери, ведущей в соседний кабинет, послышался чавкающий звук удара, утробный рев и отборный мат. Я непроизвольно поежилась, постучала и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь.
Виктор стоял у окна и курил, безмятежно щурясь на солнце.
– А-а, Охотникова, – протянул он, оглянувшись, – заходи, присаживайся.
– Да пошли вы все!.. – взвизгнуло за стеной. Через мгновение стена сотряслась от глухого удара, и низкий голос рявкнул:
– Я те пойду, я те так пойду, морда… – дальше последовал замысловатый наворот из матерных слов и жаргона. Раздался вопль, новый поток ругательств, и в стену снова что-то ухнуло.