— Во время восстания?
— Да. На баррикада в Бембэк. Отец, мой фатер, скрыл, как умер Йозеф. Он не занимался политика, мой отец, никогда. Он просто механик на верфи. Они убили мой брат... его сын... Я достаточно понятно говорю по-русски?
Он очень волновался, Фридрих Верман, чем дальше, тем сильнее, и я, как мог, постарался его успокоить.
— Да вы не волнуйтесь, товарищ Верман, вы отлично говорите по-русски. Я вас прекрасно понимаю.
— Спасибо, товарищ. Я хотел говорить, что я живу в Советская Россия пять лет, но я живу не пять лет. Вы понимаете? В Советский Союз приехал совсем другой Фридрих Верман. Совсем другой, чем живет тут теперь. Понимаете? Я слишком много увидел здесь...
— Очень много, — не удержался я от поправки.
— Нет, слишком много! Вот. И я не желал быть агент Гитлер в Советская Россия. Но! — Он поднял указательный палец. — Но! Я ему это не сказал!
Я облегченно вздохнул.
— Я сказал, что я хороший немец. Но я очень боюсь, потому что он не знает, что такой ГПУ. А я живу в Россия пять лет и уже очень хорошо это знаю. Тут мой гость засмеялся. Очень тихо, шепотом засмеялся. — Фридрих изобразил, как это было: он округлил глаза, опасливо оглянулся по сторонам, и я словно воочию увидел этого «гостя», который живет все время настороже и даже смеется «шепотом». — Он сказал, — продолжал Верман, — что мне не надо бояться, что я сам буду улыбаюсь, когда вспоминаю, как я боялся. И я тоже стал смеяться.
— И тоже шепотом?
Фридрих посмотрел на меня, захохотал, но тут же стал снова подчеркнуто серьезен:
— И тоже шепотом.
— Значит, вы согласились?
— Да. Конечно.
— И он дал вам поручение?
— Нет. Он сказал, когда я буду понадобиться, я получу почтовая открытка. В ней будет написано: «Фред, куда ты пропал? Хочу тебя видеть. Жду». Потом там будет написано время и пункт... то есть место. И подпись: «Твой Федя». Когда я прихожу, ко мне подойдет человек и скажет: «Гутен таг, Август, то есть Фридрих Августович». У него был с собой бутылка вина. Хороший вино: мускат «Красный камень». Мы пили до дна. Я пил и думал, как мне пойти к вам.
— Когда это было, товарищ Верман?
— Это было... это было... сегодня есть двадцатый август, а то был семнадцатый август.
Семнадцатое августа! На следующий день после прогулки по городу Кузьмы Данилыча... Есть ли между этими эпизодами связь? Загадка. Кто этот приезжий? И приезжий ли он? Загадка за загадкой, а где разгадки? Ну, так или иначе, но все станет проясняться. Весь вопрос в том, как: так или иначе? О, это далеко не безразлично. И для дела. И для меня.
Так я подумал, а сказал другое: