Это новость! В досье Фальца таких сведений не было.
— Вы этого не знали, — утвердительно сказал мой собеседник. — Видите ли, моя настоящая фамилия — Ремберг...
В моей памяти мгновенно и четко встала полузакрашенная вывеска: «Готовое платье П. Э. Ремберга».
— Да, да, я сын того самого Ремберга — миллионера и владельца знаменитой когда-то фирмы... Теперь вы понимаете, что я имел основания претендовать на лучшую судьбу.
...Официант Кузьма Данилыч на допросах сидел смирный и благостный, словно странник на похоронах, положив руки на колени, и только все просил «подымить».
При аресте Кузьма удивил сотрудников. Когда его разбудили, он поднялся на кровати, не глядя на перепуганную до смерти жену, вцепившуюся в ватное стеганое одеяло, зевнул, перекрестил рот и произнес странную фразу: «Наконец-то. Десять лет жду». Это была чистая правда. Десять лет назад, когда судно, на котором он служил буфетчиком, стояло в Симоносеки, его завербовала японская разведка. «Купили, — как он выразился, — на одном таком, понимаете, дельце...» В позапрошлом году его хозяева приказали ему возвратиться в родные края — в Нижнелиманск. Шефов интересовал судостроительный завод. А недавно, в мае, господин Митани, передавая ему очередную сумму, сказал, что теперь он будет работать и на его друзей — немцев. Правда, тут же господин Митани приказал ему обо всем, что он будет делать по поручению его друзей, немедленно ставить его, Митани, в известность. Кто из новых шефов «принимал» его, Кузьму Даниловича? Господин Грюн. Он специально приезжал сюда, в Нижнелиманск...
Кузьма Данилович все свои связи, всех известных ему агентов обеих разведок выдал сразу. Словно даже с облегчением...
...Герхардт Вольф категорически отказался давать показания. Он заявил, что как гражданин великой Германии он не признает над собой юрисдикции каких бы то ни было советских органов, и пригрозил, что соответствующие круги его отечества предпримут против СССР такие экономические санкции, что мы еще пожалеем, что посмели арестовать уполномоченного «Контроль К°».
После первых допросов мы с Нилиным, который направлял следствие в Нижнелиманске тонко и деликатно, решили, что пора всерьез приниматься за Павла Александровича.
...Верман, когда дежурный впервые ввел его ко мне в кабинет, был совершенно спокоен, аккуратно одет, чисто выбрит. Нет, это не было бравадой, он был серьезен и собран. Некоторое время я с интересом смотрел на него, все больше утверждаясь в мысли, что это крепкий орешек.
— Вот мы и встретились... прошу прощения, как прикажете себя называть? Павлом Александровичем? Паулем-Александром?