— С-света отдала? — неожиданно произнес он. — Спасибо.
— Да, она, — я вдруг заметила, что на нем нет осенней куртки — только рубашка и тонкий свитер. Я вздрогнула — на улице около пяти градусов тепла, любому нормальному человеку было бы страшно холодно.
— Может, ты оденешься? — неуверенно улыбнулась я. — Так и простудиться недолго.
— И умереть, — хмыкнул он. — Хороший п-план.
Нет, они все-таки идеальная пара! Еще один такой же дурачок-смертоубивец! Я еле сдержалась, чтобы не прикрыть глаза рукой. «Facepalm».
— Ну, это вряд ли. До свадьбы вылечат.
— Что?
— Пневмонию твою, — ухмыльнулась я. — Ты ведь на тренировку собирался? Чего тут сидишь?
Он недоуменно взглянул на меня своими волчьими желтоватыми глазами, но быстро понял, как я догадалась. Рядом, под парапетом, стоял пакет со спортивной формой.
— Нет настроения, — парень соскочил с парапета и, спрятав руки в карманы, встал передо мной, как настоящий великан. Да, с моим метром шестьдесят рядом с ним даже стоять страшно!
— В-вика, чего т-ты п-пришла?! Она же т-тебе рассказала! Знаешь все. Чего еще?!
— Что рассказала? — я невинно похлопала ресницами.
— Что она… это… к-короче… а я ушел. Быстро. Ушел, — он жутко покраснел, кончики ушей стали багровыми. — И все.
— А ты не догадываешься, почему она тебя «это… короче»?
— Мне все равно, — устало вздохнул Саша. — П-пусть не жалеет меня. Ненавижу, к-когда жалеют. И т-ты еще т-тоже…
Я покачала головой.
— Ну, не знаю. Мне Светку больше жалко. А тебя — вовсе нет. Красавец, спортсмен, разве что не комсомолец. Чего тебя жалеть? Это ведь не ты сидишь и ревешь в общаге.
Его глаза стали круглыми от удивления, он даже наклонился ко мне, весь во внимании.
— Чего ревет?
Я пожала плечами, развернулась и пошла назад к общежитию. Саша, замешкавшись на секунду, рванул за мной следом и теперь пытался заглянуть мне в лицо, семеня рядом со мной. Странное дело, даже позабыл о своей душераздирающей стеснительности!
— Что с ней? Ну? В-вика!
— Тебе же все равно!
Он остановился, не решаясь признаться, что соврал. Я оглянулась на него через плечо.
— Неужели ты так привык к жалости, что не можешь представить себе другие чувства у девушки по отношению к тебе?!
— Да что тут п-представлять. Со м-мной все ясно. Они одинаковые… все. С-смотрят, как на к… к-котенка, жалеют, а п-потом выбрасывают!
Ага. «Все они одинаковые»!
— Почему ты решаешь за других людей, что они чувствуют, и потом ведешь себя так, будто лучше них знаешь настоящие мотивы их поступков? — я покачала головой. — Ты не разрешаешь им думать то, что думают они, а не ты — о них! Конечно, это проще, чем пытаться узнать кого-то лучше. Саша, тебе не кажется, что так поступать эгоистично?