Я подбежала к машине. За тонированными стеклами — никакого движения. Ну, где же она?! Задыхаясь от испуга, стала дергать помятую дверцу. Похоже, заклинило, и я вдруг разрыдалась от безысходности.
— Алиса!!!
Внутри что-то шевельнулось. Из последних сил я рванула дверь на себя и она наконец поддалась. Схватив валявшийся рядом кусок стекла, я быстро разрезала заполнявшие полсалона валуны подушек безопасности.
Из носа Алисы лилась кровь. Я коснулась ее плеча и она тихо застонала. Провозившись пару минут, я вытащила ее из машины и положила на шершавый пол, усеянный мелкими камешками и стеклом.
— Ты… ты жива? — шепнула она, тяжело дыша. — В порядке?
— А… да, — я бережно убрала налипшие на ее лицо волосы. — Не шевелись. Пожалуйста. Я сейчас вызову скорую…
Я похлопала себя по карманам. Черт, у меня же нет мобильника!
Ее удивительные янтарные глаза раскрылись немного шире, зрачки расширились.
— Слушай… Зайка… пожалуйста!
Она стиснула дрожащими пальцами мой рукав и потянула к себе. Я наклонилась ближе — ее еле слышимое дыхание теперь касалось моей щеки.
— Не реви, поняла? Не надо… Я сделала… что должна была…
— Нет, слушай… — я смахнула со щек слезы. — С тобой все будет в порядке! Сейчас, скорую…
Голова Алисы чуть шевельнулась.
— Не будет… в порядке… Я… я так и хотела…
Я, обыскивая ее карманы в поисках телефона, вдруг замерла.
— То есть?
— Все так, как и… должно быть. О большем… мечтать… не могла, — ее побелевшие губы тронула легкая, почти неуловимая улыбка. — Я рада, что… успела…
В этот момент ее лицо странно изменилось — верней, я скорее почувствовала это, чем увидела. Я ощутила такой ужасный, всесметающий страх, что просто не могла дышать. Спину заливал холодный пот. Она снова сжала мой рукав.
— Алиса, что… что мне сделать?
— Живи, Вика, — прошептала она. — Помнишь? Каждую… секунду… Потому что я… люблю тебя…
Я всхлипнула и прижалась лицом к ее лицу.
— Я тоже тебя люблю.
Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, пока я не поняла, что она больше меня не видит.
Дальше происходящее стало похожим на немой фильм. Я подняла голову и заметила бегущего к нам Кирилла. В два прыжка преодолев ненадежный мостик, он упал рядом со мной на колени и прижал меня к себе. Кажется, я что-то кричала. Кажется, плакала. Он не двигался, крепко обнимая меня двумя руками. Где-то вдалеке послышались сирены.
* * *
Больницы всегда пугали меня. Но сейчас я не чувствовала ничего, кроме ошеломляющего, тотального опустошения. Даже не помню, подходил ли ко мне Воробьев, или другой опер, и что именно они спрашивали: я будто находилась внутри огромного стеклянного цилиндра, куда проникали далеко не все звуки окружающего мира.