Я нахмурилась и поджала губы.
— И что ж теперь делать?
— Ничего, — Кирилл пожал плечами. — Вся штука в том, зай, что не все люди хотят, чтобы им помогали. Даже если им, по твоему мнению, помощь просто необходима. Против их воли не попрешь.
За окном уже совсем стемнело, в насыщенно-желтом круге света от настольной лампы уверенно ползала кисточка, оставляя на бумаге желтые мазки.
Я подперла голову рукой и, вздохнув, вспомнила, как смешно эти двое одновременно покраснели при виде друг друга. В каком благоговейном ужасе прибежала ко мне Светка, свято уверенная в своей полной никчемности. И с какой болью в голосе Саша произнес «Она ушла… из-за меня». Да уж — они действительно идеальная пара. Даже комплексы подходят друг другу как ключ к замку!
— Все равно. Хотелось бы извиниться хотя бы.
— Ну, ты хочешь еще раз ему напомнить об этом? — поморщился Кирилл. — Это так же, как сказать некрасивой девочке: «Извини, что назвал тебя уродиной. На самом деле, ты не такая уж страшная». Насколько я понял, этот ваш Саша — спортсмен. Значит, твои слова на самом деле могут ему помочь.
Я наконец оторвала завороженный взгляд от кисточки и отлично прорисованного, почти трехмерного мозга.
— То есть?
— Ну, смотри. Это мои личные наблюдения. Первый тип людей любит жаловаться. Как только они находят свободные уши, начинается целый концерт. Они расскажут даже то, о чем их не спрашивают, — Кирилл бросил кисть в воду и принялся вырисовывать простым карандашом что-то мелкое в углу ватмана. — Второй тип — те, кто очень хочет, чтоб их пожалели, выслушали, помогли, но за помощью они не обращаются, потому что то ли стесняются, то ли не хотят признаваться самим себе, что у них есть проблема… В общем, с ними тяжело.
— Со мной так было…
В его беглом взгляде мелькнула нежность.
— Да, пожалуй. Ну, дальше. Есть и третий тип. К нему часто относятся девочки с жестким, «мужским» характером, спортсмены и военные. Это те люди, которые считают жалость к себе унижением или даже оскорблением чести. Они отрицают наличие любой, даже самой очевидной проблемы в своей жизни — это делает их «ненормальными». Они хотят быть либо лучше всех, либо, по крайней мере, не хуже других, — пожал плечами Кирилл. — Обычно такое случается с детьми, которых воспитывают по системе «Покажи, за что тебя любить, докажи, что ты что-то можешь, — получишь конфетку».
Я смотрела на него во все глаза, но пока не понимала, чем мое кошмарное выступление может помочь Саше.
— Так вот, — продолжал он. — Ты смачно наступила ему на мозоль. И теперь, вполне возможно, он бросится тебе доказывать, что ты ошибаешься. У него все в порядке. Никаких дефектов. Никаких проблем. И вообще — он самый общительный мальчик на свете. Не удивлюсь, если он даже решится подкатить к твоей Светке первым, — Кирилл улыбнулся и отложил карандаш. — Все, плакатец готов. Вставьте сюда вашу прекрасную фотографию, и праздник обеспечен.