— Честно говоря, я очень ревнива… Но я совсем не это хотела вам сказать.
— Не сомневаюсь в этом.
— Я его люблю.
— А я даже не знал, что вы с ним друзья.
— А мы вовсе не друзья. Я не принимаю ни того, что он делает, ни вообще жизни, которую он ведет. Он же и всерьез меня не принимает. Но я полюбила его с. того дня, как он здесь появился, с самого первого февральского дня.
— С февраля?
— Да, он тогда занимался делом Майнера и приходил за какими-то сведениями. Вас тогда не было в городе, а Алекс завтракал. Мы стали с ним болтать, а потом он пригласил меня на стаканчик вина. С тех пор мы стали встречаться.
— Но ведь это не преступление! К чему же такая конспирация?
— Он не хочет, чтобы об этом узнала его мать. А я не хотела, чтобы знали вы.
— Почему?
— Потому что я стыжусь своей любви. Иногда я его презираю и даже ненавижу. Ведь его интересуют только деньги и положение в обществе. Ну как уважающая себя женщина может любить такого человека? А забыть о нем я не могу. Я о нем даже ночами мечтаю. Что это со мной делается, Гови?
— Без сомнения, это первая любовь. К тому же запоздалая. Но, как гласит поговорка, лучше поздно, чем никогда.
— Вы просто смеетесь надо мной!
— Напрасно вы так думаете. Признаюсь, вы меня удивили, но отнюдь не шокировали, если вы этого опасаетесь. Мужику пора жениться, да и вам самое время подумать о замужестве.
— Вы считаете, что у меня есть шанс? А я так не думаю. Он только и ждет смерти старого Джонсона, чтобы жениться на его вдове.
— Ну, вы преувеличиваете. Он просто избалованный маменькин сынок, и умная женщина способна помочь ему преодолеть недостатки. Он же не виноват, что он такой, его просто плохо воспитала мать. Ее и следует винить.
— Вы правы, я видела их вместе. Он напоминал большого кота, готового замурлыкать, как только мамаша его погладит. О, как я его иногда ненавижу!
— Да?
Она отвела взгляд, потом в ее руке оказался носовой платок, и она шумно высморкалась.
— Прошу простить меня, Гови. Я совсем не хотела говорить вам обо всем этом. Вы сами спровоцировали меня на это.
— Так-так, можете называть меня теперь Торквемадой.
— Нет, правда. На самом деле я хотела сказать вам одну очень важную вещь. Мне хотелось сказать вам об этом раньше, но я не решилась. И все время спрашивала себя, что же это со мной происходит…
— Послушайте, Энн, успокойтесь! — строго сказал я. — Говорите же наконец, я вас слушаю.
— Я уже видела этого человека. Ну, этого… который сейчас мертв.
— Где?
— С Ларри Зейфелем… Я боялась вам об этом сказать.
— Продолжайте. Когда это было? Недавно?