— Если не ошибаюсь, он был убит стилетом? Где оружие?
— В полиции. Они пытаются обнаружить на нем отпечатки пальцев. Если хотите знать мое мнение, то их не найдут.
— Похоже, организованная банда. Родители ребенка богаты?
— Говорят, его отец стоит полмиллиона долларов.
— Мне надо с ним поговорить.
Он у себя в доме, но он болен. Что же касается матери ребенка, то она, скорее всего, сейчас в моем офисе. Это не слишком далеко отсюда.
— А письмо о выкупе?
— Полагаю, оно у них дома.
— Прежде всего надо заняться этим письмом. Нам удавалось опознавать преступников по стилю их писем. Конечно, это далеко не всегда удается, но начинаем мы все же с этого.
Он поправил запонку на манжете рубашки и посмотрел на часы. На мгновение мне показалось, что он сейчас предложит мне сверить наши часы.
— Три часа двадцать минут, — сообщил он. — В путь! По дороге вы сообщите мне некоторые детали. Сюда я вернусь позже.
Мы вышли. Лужайка перед Домом правосудия содержалась в образцовом порядке, и запах свежескошенной травы приятно щекотал ноздри. Форест, казалось, таких вещей не замечал. Он слушал меня, и мне казалось, что у него в голове есть специальная кассета, на которую он записывает все, что я говорю, и которую можно потом перемотать и проверить каждое сказанное мною слово.
Мы добрались до моей конторы в тот момент, когда Энн уже запирала дверь. Я представил ее Форесту.
— А миссис Джонсон? — поинтересовался я. — Она уже уехала домой?
— Да. Я обещала ей приехать чуть позже. Ее нельзя оставлять одну. Насколько я поняла, у нее здесь нет ни родных, ни близких друзей.
— Вы очень добрая девушка, Энн, — сказал я.
Она закусила губку и неприязненно посмотрела на меня.
— Большего я сделать для нее не могу.
— Не прихватите ли вы меня с собой, мисс Дэвон? — спросил Форест. — Мне бы хотелось осмотреться на месте.
— Разумеется, мистер Форест.
Неожиданно Энн обратилась ко мне:
— Гови, я хотела бы поговорить с вами наедине.
— Прямо сейчас?
— Да, если у вас есть время.
— Прошу не торопиться из-за меня, — сказал Форест. — Раз я уже здесь, я хотел бы ознакомиться с делом Майнера. Оно ведь у вас?
Энн провела нас в приемную и принесла дело Майнера, после чего увела меня в мой же собственный кабинет.
Я устроился за своим столом, а она осталась стоять, заложив руки за спину.
— Боюсь, — начала она, потупив глаза, — что вы потеряли ко мне доверие после той небольшой ссоры с Зейфелем, свидетелем которой вы были.
— Какая чушь, милая Энн. Все как раз наоборот, По правде говоря, я уже начинал думать, что вам вообще не свойственны никакие эмоции и что вы интересуетесь только служебными делами.