Самое интересное, что сборы в тыл противника всегда имели определенный ритуал, и никто никогда не нарушал его, так как от четкого соблюдения правил зависела удача нашей вылазки, и Крамер всегда сам проверял полную готовность.
После трехчасовых сборов в церковном подвале собралась вся полковая разведка. Товарищи мои стояли в шеренге и совсем не отличались от «Иванов» — те же изможденные лица, та же форма, полушубки, валенки и белые маскхалаты, которые должны были скрыть наш эскадрон в тылу большевиков. Если бы не приказ полковника по гарнизону о разведывательной операции, нас незамедлительно расстрелял ближайший арьергард, перепутав с разведкой противника.
Мне как самому молодому досталась форма убитого русского лейтенанта, и я впервые, облачившись в русскую униформу, был готов как морально, так и физически. Двое суток хорошего отдыха и калорийное питание поставили меня на ноги, и уже к началу операции я чувствовал себя как стайер, в предвкушении долгожданной олимпийской победы.
Разведчики, сидевшие в подвале, засмеялись, видя, что толстяк перешел на свою излюбленную волну. Он, закурив свою трубку, стал расхаживать по подвалу корча из себя русского Сталина. При этом делал это так артистично, что мы все покатывались от смеха.
— Кристиан, ты совсем как большевик, если бы ты еще знал русский, тебе бы цены не было! Мы бы с тобой по русским бабам прошлись! — сказал Уве, демонстративно почесывая пах.
— Я постараюсь выучить, мне только хороший учитель нужен, а лучше учительницу помоложе, лет бы так семнадцати, — сказал я, словно предчувствуя, что совсем скоро нелегкая судьба солдата сведет меня с простой русской девушкой, которая ценой своей жизни спасет меня, и я смогу вернуться домой совсем в новую Германию. В ту Германию, которая появится на карте истории только после войны.
— Я тебе найду какую-нибудь в ближайшей деревне, вот она тебя всему и научит. Будешь с ней на камасутре общаться, все бабы любят этот чудесный язык, — сказал Уве, и вновь все засмеялись.
— Уве, а как же приказ самого фюрера, чтобы никаких сношений со славянами, ты его игнорируешь!? — спросил я, намекая на последствия.
Толстяк засмеялся и достойно ответил, да так громко, чтобы дошло до всех.
— Тебе, Кристиан, зачем вермахт выдает презервативы? Для того, чтобы ты их на своё оружие напяливал, чтоб песок не попал!? Нет солдат, презервативы тебе даются, чтобы ты мог любить жен своих врагов. После того, как у них вырастут рога, они просто не смогут носить каски.
В подвале грянул гром смеха, и чувствовалось, что мы еще не совсем потеряли боевой дух, раз проскакивали такие заковыристые шуточки.