— Фельдфебель, — обратился я к принимающему раненых, — мне нужен один санитар с медицинской сумкой, чтобы перевязать пленного «Ивана».
Фельдфебель на мгновение оторвался от своей тетради и, взглянув на меня через стекляшки своих очков, сказал:
— У нас не хватает перевязочного материала для своих солдат, а тем более для пленного. Пусть его Сталин и перевязывает, дерьмо собачье! — выругался он и вновь стал что-то записывать.
— Это, фельдфебель, приказ капитана Крамера. Если вы не хотите попасть в пятисотый батальон под Саксоны, я советую вам исполнить приказ старшего офицера.
Фельдфебель взглянул через меня и, увидев спину солдата, который вытаскивал из саней фельдшерскую сумку, сказал:
— Булер Херман! — обратился он к солдату.
— Я, господин фельдфебель! — ответил тот, оборачиваясь.
— Возьми сумку! Поступаешь в распоряжение этого унтер-офицера.
— Есть! — сказал солдат и, взяв сумку, подошел ко мне.
— Пошли, Херман, перевяжешь пленного «Ивана», а то он загнется от потери крови.
Фельдшер шел рядом, слегка прихрамывая. Я посмотрел на него и понял, что этот солдат находится на восточном фронте с первого дня.
— Ты сам, откуда? — спросил я в надежде встретить своего земляка.
— Я, господин унтер-офицер, из Балингена, Швабия.
— А я, а я думал, что ты с Ордруфа. Я уже второй год стараюсь найти своего земляка, но все тщетно. А ты, Херман, наверное, с первого дня на восточном фронте? — спросил я, видя, что фельдшер, довольно, неплохо экипирован в отличие от зеленых новобранцев.
— Так точно! Я раньше служил под Ржевом, зимой сорок первого получил осколок в ногу и пролежал месяц в госпитале, а потом несколько дней был дома в отпуске по болезни. Вот теперь я вновь прибыл на фронт, но уже сюда в госпиталь, в качестве фельдшера.
Мы вошли в бункер, из которого вырвалось облако густого пара. Солдат вошел внутрь и, увидев капитана, поднял руку и поприветствовал офицера:
— Хайль Гитлер!
— Хай! — сказал капитан и махнул рукой. — Солдат, перевяжи этого «Ивана» пока он тут не скончался от потери крови. Не хватало нам потом его труп нюхать и без того вони хватает.
Фельдшер снял с пленного маскхалат и расстегнул телогрейку. Ватный тампон, который на скорую руку был всунут Гансом, уже полностью пропитался кровью. Раздев «Ивана» мы обнаружили, что рана от кинжала была глубокой, из неё продолжала хлестать кровь. Фельдшер пережал артерию пальцами и сказал:
— Господин капитан, ему нужно колоть морфий и зашивать артерию, а иначе он умрет от её потери.
— Давай, делай! Нам этот русский пленный нужен живым. Делай что хочешь, но чтобы «Иван» был жив!