В тот момент, когда Питер сказал эти слова, мое сердце вдруг ожило. В нем будто что-то кольнуло и я, сжав зубы, ответил:
— Есть!
Приказ капитана был для меня неоспорим, но в душе чувствовалась досада на то, что все же придется убить этого большевика, который еще вчера проклинал свою авиацию, собирая останки своих друзей и соотечественников. Спорить с капитаном желания не было, так же как и убивать. Но, взяв Василия за рукав, я легко толкнул его стволом МП-40 к выходу из блиндажа. Он будто почувствовал, что сейчас в его жизни будет поставлена точка, и он больше никогда не сможет отомстить за смерть своих друзей и выпить доброго шнапса. Я видел, как его глаза в долю секунды повлажнели, и крупные слезы покатились по серому лицу.
— Дафай, дафай, Иван! Пошли, я буду тебя расстреливать, — сказал я, и вывел «Ивана» на улицу.
Я провел его на берег Западной Двины и напоследок перед смертью угостил сигаретой. Иван закурил и, глубоко затягиваясь трясущимися руками, жалобно посмотрел на меня. Я держал автомат наготове и в любую минуту мог разрезать его пополам одной только очередью. По его лицу текли слезы и он, жадно затягиваясь, вдруг зарыдал, словно обиженный ребенок, опускаясь на колени в снег. Что тогда произошло со мной — я не знаю?
Я впервые пожалел «Ивана», пожалел своего врага и, вскинув автомат, выпустил очередь в воздух. Что было после, меня не интересовало. Как этот русский выберется из нашей зоны, мне было тоже все равно. Не оборачиваясь назад, я вновь вернулся в бункер, доложив Крамеру об успешно проделанной работе по ликвидации очередного большевика. Повесив автомат на бревно, служащей опорой крыши Крамер почувствовал, что от него пахнет горелым порохом. Несколько раз он втянул в себя воздух и сказал:
— Малыш, тебе не было жалко своего врага? Мне кажется, что…
— Нет, Питер, хороший русский, это мертвый русский. Мне жаль только тот колбасный фарш и шоколад, который мы потратили на него за это время. Такая мишень была хорошая для их снайпера, а мы её завалили сами, как свинью в деревенском сарае.
— Ганс, дорогой мой друг, очень хорошо знает свое дело, он сделает этого Жукова как надо, а нам с тобой нужно готовиться к рейду, — сказал Крамер, ничуть не жалея врага
* * *
— Транспортный юнкерс будет сегодня ночью ждать нас на аэродроме в Велиже. Ты еще не забыл дружище, как прыгать с парашютом на головы врагов? — спросил Питер, натирая лицо кремом.
— Нет, господин капитан, не забыл.
— Тогда собери мне нашу роту, есть приказ. Нам поставлена очень-очень опасная задача. Сегодня вечером выступаем, — сказал Крамер, одеваясь в боевую экипировку.