— Приказ: подготовить прорыв окруженного гарнизона. Силами разведподразделения гауптмана Крамера и оставшихся танков лейтенанта Коске прорвать окружение. Всем солдатам способным держать оружие в 02 часа ночи 16 января 1943 года прорвать линию русской обороны и сомкнуться с частями 9 армии южнее Великих Лук. — сказал генерал-полковник Модель.
Полковник Кребс записал приказ и с разрешения командующего Моделя удалился. (Начальник штаба 9 армии Ганс Кребс в 1944 году получит звание генерала. Покончит жизнь самоубийством в бункере Гитлера 1 мая 1945 года за семь дней до полного конца этой войны).
— Курт, тебе не кажется, что русские, окрыленные победой в Сталинграде, перешли в наступление по всему фронту? — спросил Модель, обращаясь к Шевалири.
— Я предполагал такое развитие событий. Для усиления армии Эрика Монштейна мы планировали переброску частей нашего резерва 311 австрийского пехотного полка 17 танкового полка СС «Мертвая голова», а также батальона СС «Адольф Гитлер». Но при комплектации железнодорожных составов в Новосокольниках эти части были подвержены интенсивной бомбардировке русскими. Генерал-полковник Еременко тоже предполагал, что мы бросим наш резерв в район Сталинграда. Сняв боевые части и подставив их под массированный удар русской авиации, мы оголили все наши фланги, за что сейчас и рассчитываемся. Черт бы вас всех побрал! — сказал Шевалири. — Я уже сегодня отбываю в Невель для корректировки выполнения этого приказа на месте.
(Вальтер Модель покончит жизнь самоубийством на следующий день после дня рождения фюрера 21 апреля 1945 года).
Четыре транспортных 52-х юнкерса» под прикрытием трех мессершмитов» с каждой минутой приближались к Великим Лукам. В иллюминаторы самолетов проглядывались вспышки русской зенитной артиллерии, которые с приближением к городу становились все ближе и ближе.
В такие минуты страх как никогда сковывал все движения десанта. Никто из наших солдат не хотел и не имел никакого желания получить осколок от разорвавшегося рядом русского зенитного снаряда.
В глазах бойцов прослеживалась усталость и какая-то странная безысходность, которая с каждым днем все сильнее и сильнее давала о себе знать. Каждый из них в ту минуту понимал, что возможно для него этот выброс окажется последним. Но на кого из них выпадет выбор, никто не знал? Летели молча…
Кто-то в скудном свете внутренних фонарей старался читать Библию. Кто-то, сложив ладони, молился, шепча под нос уже давно заученную молитву. Вдруг дверь в пилотскую кабину открылась, и из неё выглянул капитан Люфтваффе. Он окинул взглядом солдат и, увидев меня, поманил к себе рукой. Гул двигателей транспортника не давал спокойно разговаривать, и я подошел к нему почти вплотную.