Как сейчас, я вспоминаю те перекошенные и испуганные лица русских солдат, которые, не ожидая нашей атаки, даже не смогли толком противостоять нам. Мы врывались в укрытия, блиндажи и пулеметные гнезда и в рукопашном бою убивали нашего врага. Ошеломленные «Иваны», так и не смогли организовать свою оборону. Они лишь жалко размахивали саперными лопатками и длинными винтовками, но должного отпора у них не получалось.
Наши разъяренные бойцы в каждой траншее вели рукопашный бой, с успехом пробивая себе путь. За артиллерийской подготовкой во втором и третьем эшелонах русской обороны командование так и поняло, что арьергард «Иванов» пал, оставляя в траншеях до батальона убитых солдат.
Схватка проходила настолько молниеносно, что к концу обстрела в окопах уже никого в живых не оставалось, кроме тех солдат, кто, бросив оружие, сам сдался в плен. В свете разрывов и осветительных ракет из холодного мрака траншей, окопов и щелей вырывались изувеченные мертвые тела русских. Кто лежал с простреленной головой, кто со вскрытым ножом горлом, кто с пробитым штыком сердцем. Вся эта картина была поистине трагична, но даже сейчас кроме сочувствия и сожаления моя холодная душа никаких эмоций уже не ощущала.
В ту минуту надо было идти вперед, только вперед. И мы по траншеям все дальше и дальше пробивали русскую оборону и вклинивались в их передовые ряды. Застав врасплох большевиков, мы прорвали их жалкое сопротивление, и по пути своего следования направо и налево сеяли смерть. Тогда в русских траншеях усталость абсолютно не чувствовалась. С верой в победу мы просто делали свое дело, и Господь вознаградил нас за наш подвиг, даровав нам её.
Уже к половине шестого утра боеспособные остатки гарнизона вышли к нашим основным силам, оставляя на поле брани поверженного врага, несколько разбитых орудий да их горящие танки. Да, на этот раз слава и доблесть досталась солдатам Вермахта, а большевикам так и не удалось устроить нам второй Сталинград.
Идеально разработанный Крамером план был осуществлен теми, кто не только хотел выйти из окружения, но и хотел остаться в живых.
Питер подошел ко мне сзади и положил свою руку мне на плечо.
— Мы с тобой, Кристиан, заслужили коротенький отпуск и много-много баварского пива. Я предполагаю, что ты все же увидишь свою Анну в ближайшее время. Лучше скажи, сколько бойцов ты потерял из своей команды? — спросил Крамер, закуривая прямо на ходу.
— Франц погиб на моих глазах, — сказал ему я с сожалением, вспоминая, как Францу в лицо выстрелил из пистолета молодой русский лейтенант. Он тут же был убит штыком, пробившим его насквозь, и пригвоздив к жердям окопной обвязки. Так и висел он с широко открытыми глазами, что бабочка из коллекции профессора энтомолога.