И трудно было бы полностью отрицать такое отношение. Русская духовная угроза – не только Европе, всему миру – существует. Пока лишь в немногих, отдельных людях. Высокий уровень художественных притязаний Сокурова, его несомненная дерзость и потрясающая способность концентрироваться на своих задачах – это следствие непрестанной и сильной духовной работы. «Он в черепе сотней губерний ворочал, / он взвешивал мир в течение ночи»– сказал поэт Маяковский о вожде Ленине. Сокуров тоже взвешивает мир, ни больше ни меньше. Согласен ли мир встать на сокуровские весы? – это не русский вопрос. Мир будет взвешен, измерен, описан, ему будет поставлен диагноз и назначено лечение, хочет он того или нет. Пусть сто тысяч умников уже на пальцах, как детям, объяснили нам, что искусство никаких познавательных и воспитательных задач выполнять не в состоянии и права не имеет, что этот милый или раздражающий пустячок всего лишь некий аппендикс цивилизации – Сокуров знай себе тихо улыбается в усы.
Да и есть чему улыбаться. То, понимаешь ли, стоят на трибунах полки откормленных долдонов и вещают, что литература/кино/театр/живопись и т. д. обязаны воспитывать народ. То вместо их появляются полки обдолбанных жуликов, утверждающих – с той же чугунной категоричностью – что литература/кино/театр/живопись и т. д. обязаны никого не воспитывать. Понятно, их хозяин – отец лжи, им приказано умножать путаницу и подмену. А в случае Сокурова, цена вопроса – вся жизнь. Он тратит на свои фильмы всё, что имеет. В том числе и немалый педагогический дар. Потому его картины о вождях ХХ века – это ещё и учебное пособие по психологии не Богом данной власти…
«Солнце», третий фильм Александра Сокурова из задуманной им тетралогии, своим художественным совершенством покорил даже тех, кто был равнодушен к творчеству режиссёра; однако некоторые поклонники Сокурова были чем-то раздражены. «Он что, решил снимать хорошие художественные фильмы?» – язвительно сказал мне один эзотерический философ, прежде ценивший Сокурова за невнятность, негладкость, личное безумие, неправильность и несовершенство манеры. Нынешняя форма – красивая, блистательно отделанная – его оттолкнула. Между тем, философ мог бы не волноваться: совершенство этого фильма специально изобретено именно для этого фильма. Это искусно созданное, стилизованное совершенство – способ созерцания непостижимого, взятый Сокуровым на вооружение из японской культуры. В центре картины помещена удивительная фигура – живой человек, он же иероглиф императора. Произведения искусства, придерживающиеся принципа ложной занимательности, предлагают восприятию разгадать и понять нечто, до поры утаенное. Сокуров же ничего не утаивает – разгадки нет, иероглиф не читается, что он означает – неизвестно, изображение, предельно внятное, непостижимо.