Он устроился в кресле удобнее и умолк, несомненно представляя себе действие подобного препарата. Какой хаос начнется, если позволить этому средству появиться на свет!
Я сел в кресло напротив и достал сигарету. В кого превратился бы сам Холмс, если бы попробовал это снадобье? В существо с раздувшимся черепом и огромным мозгом, возвышающимся над широкой грудью с наполненными табачным дымом легкими? Эта картина, несмотря на серьезность положения, заставила меня улыбнуться.
– А как будете выглядеть вы? – спросил он, врываясь в мои фантазии. – Большое сердце и вместительный желудок?
– Успокойтесь, Холмс, – ответил я. – Я ничуть не хотел вас обидеть.
Мне не хотелось спрашивать, как он догадался, о чем я думаю. Это был его обычный трюк, и я неоднократно на него попадался, но сейчас решил не доставлять ему подобного удовольствия.
Внезапно я вспомнил, чем занимался большую часть дня.
– У вас талант угадывать простейшие мысли, Холмс, – начал я, – но вы даже представить себе не можете, как много я могу вам рассказать!
– Ваше расследование проходит успешно, не так ли? – отозвался он.
Признаюсь, в этот момент я испытал некоторое разочарование.
– Мое расследование?
– Совершенно очевидно, что вы изучали обстоятельства дела. Вас не было дома целый день, так что вы, вне всякого сомнения, решили проявить свои дедуктивные способности.
– Только потому, что вы в последнее время вели себя на редкость самодовольно!
Холмс насмешливо приподнял брови, а затем улыбнулся.
– В последнее время? Мой дорогой Ватсон, вам лучше, чем кому-либо еще, известно о перепадах моего настроения. Прошу простить меня за мое недавнее поведение. Я мог бы заверить вас, что впредь не позволю себе ничего подобного, но мы оба прекрасно знаем: мне не по силам будет сдержать это обещание.
Миролюбивое настроение Холмса разозлило меня еще сильнее. Я только собрался сразиться с ним, а он тут же признался в своей неправоте. Если и есть на свете лучший способ обезоружить противника, то он мне неизвестен.
– Вы самый невыносимый человек из всех, кого я знаю.
– Значит, я превосхожу других во всех отношениях, – рассмеялся он. – Но хватит об этом. Расскажите о своих приключениях.
Продолжать пикировку не было никакого смысла, и я выложил на стол папку с рукописью Прендика и бумаги, которые передал мне Митчелл.
– Ватсон, – объявил Холмс, как только я закончил рассказ, – если я когда-нибудь скажу, что вы не волшебник, вспомните этот день. Вы весьма преуспели сегодня.
Несмотря на недавнее раздражение, я не мог не обрадоваться его похвале.
– Должен признать, что сильно сомневаюсь, удалось ли мне продвинуться хоть на шаг, – возразил я. – Тайна по-прежнему покрыта мраком, и он лишь сгустился.