Она еще и еще раз проверила документы на квартиру — все в идеальном порядке. Хозяин — наичудеснейший интеллигентный профессор-пенсионер Платон Платонович, фикусы выращивал лучше, чем в оранжереях, дом за городом ему подобрали, с документами на дом — тоже полный ажур; поставил подпись и живи на здоровье. Неужели Катина невезучесть заразна? Ангелина гнала прочь мрачные мысли, отвлекающие от работы. Если каждую минуту думать об этом, свихнуться можно.
Перебрав бумаги дважды, Ангелина заметила сложенный вчетверо альбомный лист — Катин шедевр. Разворачивать или нет? Анатолий бы сейчас диагностировал начальную стадию маниакального психоза. Долой сомнения и страхи, это обычный лист бумаги, а не гремучая змея. Да и что выдающееся может изобразить наивная мечтательная девушка, не умеющая отличить явь от фантазии: точка, точка, запятая, минус, рожица кривая… Ангелина усмехнулась, набралась решимости и развернула лист.
Черно-белый портрет отца Константина, выполненный простым карандашом, казался объемным и цветным. Плохо ли хорошо, в этом Ангелина не была специалистом, но Кате удалось передать главное — ощущение тайны, скрытой в глазах незнакомого человека. Ангелина могла побиться об заклад, что глаза у него карие, а волосы темно-русые. Сгиб развернутого листа проложил полосу по линии скул, отчего казалось, что желваки мужчины напряжены, и ему едва хватает сил, чтобы выносить нестерпимое страдание и боль. Но если в ликах великомучеников поражала блаженная кротость, то в лице отца Константина смирение носило иной смысл: потаенный и порочный. Его жертвенность отнюдь не бескорыстна, закланный агнец мог обернуться волком в овечьей шкуре. Такому человеку лучше не становиться поперек дороги!
Тук-тук. В стекло постучали ярко-красным наманикюренным ногтем. Ангелина вздрогнула. Виолетта Павловна лучезарно улыбалась, словно позировала для рекламного плаката о пользе витаминов людям пожилого возраста. Пышные, тщательно уложенные, выкрашенные в огненный цвет локоны, подведенные глаза и брови, румянец на щеках и помада в тон лака для ногтей; красный берет, шарфик и перчатки, красные лакированные сапожки и поломавшаяся красная машина указывали на то, что любимым цветом Виолетты Павловны был красный. Но активность и оптимизм, исходящие от этой броской женщины так органично сочетались с ее эффектной внешностью, что общее впечатление бушующего пожара скоро затушевывалось, оставляя ощущение праздничного фейерверка.
Симпатяшка Леночка на фоне дородной яркой Виолетты Павловны казалась непереодетой Золушкой. Ангелина вышла из машины, чтобы составить свиту некоронованной королевы. Виолетта Павловна вышагивала как на параде, наслаждаясь повышенным вниманием сидящих возле подъезда старух.