Она кивнула:
– Пусто. И тихо.
– А то я боялся, что тут наверху стая этих не пойми чего будет шастать. Вы его разглядели?
– Это был карлик, – повторил я. – Такой сморщенный, лысый и в шкуре.
Шутер удивился:
– Откуда знаешь? Там же была почти полная темнота.
Пришлось неопределенно пожать плечами.
– Разглядел как-то. Что ты на меня смотришь?
Последний вопрос был обращен к Алине, которая, улегшись на склоне рядом, разглядывала мой профиль. Вместо ответа она подалась ко мне, почти прижалась носом к щеке, потом отодвинулась и сказала:
– Ты как-то изменился, Стас.
– Да ну, брось.
– Нет, правда.
– Клыки, что ли, выросли? – Я оскалился, повернув к ней лицо. – Или рога?
– Я серьезно. Только не могу понять… такое чувство, что у тебя теперь немного другой запах. Совсем чуть-чуть, но…
– Неприятный, что ли?
– Просто другой. И еще что-то не так. Ты точно не ощущаешь в себе никаких изменений?
– Не-а, – ответил я, постаравшись изобразить беззаботность. Ну, не хотелось мне никому рассказывать про действие, оказанное тоником. Даже Алине, которой не доверять вроде бы до сих пор не было повода. Пусть мы с ней и занимались этим делом на берегу озера, и нравилась она мне, в общем-то, но… Это теперь моя тайна, как приступы мерцания. И делиться ею я пока ни с кем не хочу. Может быть, позже, но не сейчас. Про Шутера и говорить нечего, он – случайный и временный спутник на моем пути. Не предатель по натуре, не подлец, это уже ясно, в определенной степени на него можно положиться, но осторожно, с оглядкой. В нашем мире не только друзей – даже приятелей и временных союзников надо выбирать с большой осторожностью.
– Никаких изменений, – повторил я твердо, и Алина спросила:
– Для чего тогда был этот тоник?
– Во-во! – поддакнул армеец-дезертир. – Какой смысл было рисковать, травиться, если толку никакого?
Я полез наружу, сказав напоследок:
– Рискнул, ничего не получил – ладно, бывает. Не вы ж рисковали, вот и не болтайте.
Дождь был мелкий, теплый, почти что приятный. Капли сеялись с неба, будто сквозь мелкое сито. Почти невесомые, они сразу облепили лицо, шею, и после неподвижного воздуха подземелья это было приятно. Я выбрался на пригорок, отряхнулся и поглядел по сторонам. Среди тихо шелестящих под дождем зарослей и отвалов раскисшей земли торчали остатки кирпичной кладки, куски бетона, изъеденные временем балки. Небо было светло-серым, прозрачная дымка запеленала окрестности.
Я повернулся к спутникам, забравшимся на пригорок следом, и ткнул рукой:
– Река должна быть там. А роща – там. Или ошибаюсь?
– Да вроде так, – согласился Шутер. – Мы особо сильно под землей вроде как не плутали.