Я с опаской разглядывал ее. От лианы неприятно пахло – это во-первых. Она больше напоминала щупальце, чем растение, – это во-вторых. И мне казалось, что она смотрит на меня, – это в-третьих. Как змея какая-то. Глаз у нее нет, а она смотрит!
Раскрылась неприметная дверь за сундуком в углу, и в комнату вошел невысокий лысоватый человек в брюках-галифе и зеленой рубахе с закатанными до локтей рукавами. Двигался он быстро, живенько так, в руках четки. С виду лет пятьдесят. Уверенная походка, взгляд острый и какой-то пронзительный. Глаза черные и маленькие – будто пуговки пришиты к лицу. Нос кривой. Движения чуток суетливые, поспешные, и это немного не соответствует уверенности, которой веет от него.
На правой руке от ладони аж до локтя была татуировка – ветка с листьями необычной формы. Только приглядевшись, я понял, что это не совсем листья, то есть вроде и листья, но в то же время человеческие головы с закрытыми глазами и разинутыми ртами. Будто люди спят, им снится что-то ужасное, и они кричат во сне.
Человек кивнул мне, направился к столу, но на полпути будто споткнулся. Дернул головой на длинной шее, повернулся, вперив в меня пронзительный взгляд. Наставил на меня кривой нос – будто прицел взял – и приблизился, быстро семеня ногами. Красноватые пальцы, заросшие коротким светлым волосом, засновали, перебирая четки. Я сидел на месте, с любопытством ожидая, что будет дальше. Человек повел своей кривулиной, словно обнюхивая меня, на лице отразилось недоумение… непонимание… потом вроде испуг, который тут же сменился неопределенным выражением, после чего староста Птаха сказал:
– Печать Леса на челе твоем.
И попятился, шурша деревянными четками – они были в виде крошечных шишек и, через одну, человеческих голов.
– Это еще что значит? – спросил я, похолодев. Мутант их разберет, этих краевцев… он что, почуял тоник во мне? И Зверовод, выходит, тоже? Ладно, Алина, она знала меня до тоника и с присущей женщинам чувствительностью ощутила перемену, но этот кривоносый мужик, то есть Птаха, он-то откуда может знать? Получается, не врут насчет каких-то особых способностей краевцев, по крайней мере, некоторых? Ведь точно известно, что многие из них умеют заходить в Лес, более или менее глубоко, и возвращаться оттуда живыми. Причем они для этого варят и принимают какие-то особые настои, либо проводят необычные ритуалы, либо делают и то и другое.
– Печать Леса, – повторил Птаха, отступил еще, оглянулся на крапчатую лиану и плюхнулся на стул. – Лес коснулся тебя своим зеленым перстом, объял тенью своей душу твою. Только не пойму, проклят ты им или благословен, охотник? Диковинная печать на тебе, редкостная.