Мы с Алиной переглянулись, но ничего не сказали.
Женщина с дезертиром вскоре опять заснули, а я, дождавшись, когда еще немного посветлеет, вытащил из перчатки ножик и под внимательным взглядом Калуги подступил к двери. Рассмотрел замочную скважину, попытался заглянуть в нее, покрутил ножик в руках, с разочарованием сунул обратно и вернулся.
Калуга вопросительно поднял бровь, в ответ я мотнул головой. Нет, так замок не вскрыть. И с дверными петлями ничего не сделать. Я присел перед Калугой на корточки, покосился на спящих, взял его за воротник, притянул к себе и прошептал в ухо:
– Про файтеров, про все дело с шахтой – никому ни слова. Нам же будет хуже, если кто-то узнает.
– Да ясно, – зашептал он в ответ. – Я точно никому не скажу, ты сам вон Альке своей не проговорись после этого дела… Оно ж располагает к откровенности.
– Откуда знаешь, что у нас с ней «это дело»?
– Да уж догадался, – хмыкнул он. – По тому, какие она бросает на тебя взгляды. Ты – мужчина, она – женщина. Что еще нужно?
Я оглянулся на мирно сопящую Алину. Бросает на меня взгляды? Странно, а мне казалось, что тогда возле озера я ей скорее… ну, под руку как бы попался. Ей расслабиться надо было, вот она и расслабилась с моей помощью. С другой стороны – сбежала же она из-за меня от брата? Правда, сама Алина объяснила это несколько иначе: что после обмана больше не могла доверять ему. Но на самом деле все равно ведь получается, что сбежала Аля из-за меня. И сильно рисковала, когда вместе с Шутером решила вытащить пленника из подвала под магазином.
– В общем, про все те дела – молчи, – повторил я и выпрямился.
– Выгляни в окно, чувачелло, – предложил он.
– Зачем? Не хочу их будить.
– А ты тихо. Ночью ты, скорее всего, не мог этого разглядеть, а теперь почти совсем светло, так уже и разглядишь. Выгляни, оно любопытственно.
Я подошел к стене, подпрыгнув, схватился за прутья. Подтянулся.
На площади никого не было. Никого, кроме человека с длинными белыми волосами, застывшего в круге столбов-истуканов. Он сидел в позе, которую я видел в одном старом журнале – там на фотографии был какой-то тощий азиат в набедренной повязке. Ах да, поза лотоса. Почему она так называется, понятия не имею, но краевец с белыми волосами, облаченный лишь в штаны, босой и небритый, сидел именно в ней. С прикрытыми глазами. И не шевелился.
Я некоторое время наблюдал за ним, потом тихо спрыгнул. Потер лицо – сам зарос уже, побриться надо, а то скоро стану как тот Палач, и повернулся к Калуге:
– Ну?
– Увидел?
– Сидит мужик, и чего? Волосы непонятные, то ли блондин, то ли седой.