– Нет. – Он покачал головой, не сводя глаз с ее тела. – Дайте мне наглядеться. Насладиться.
Геро вздрогнула. Ее бросило в жар, кожу покалывало, словно его глаза прикасались к ней. Это почти что пытка. Стоять обнаженной перед ним, позволяя ему смотреть на нее и не иметь возможности хотя бы прикрыться руками.
Он тихо и как-то зловеще засмеялся. Потом, не отпуская ее, прижался ртом к правой груди.
Геро задрожала и беспомощно откинула голову назад. Его рот был горячий и влажный. А она хотела… ей необходимо получить большее, и тело само собой выгнулось.
– О нет, – прошептал он, облизывая сосок. – Еще рано. Я мечтал об этом столько времени.
Что? О чем он?
Он опустился перед ней на колени. Что он задумал?
Он отпустил ее запястья, положил руки ей на бедра и раздвинул ей ноги.
Ее затуманенный мозг вернулся к жизни. Он приблизил лицо к… О боже! Он видит то, что у нее там… внутри.
Гриффин поднял ей одну ногу – ногу все еще в изящной туфельке на каблучке – и перебросил себе на плечо.
– Нет! – отчаянно вскрикнула она. – Я не…
Его светло-зеленые глаза сияли.
– Да. Держитесь за спинку кушетки и не отпускайте.
И прежде чем она успела что-либо сделать или подумать, он поднял голову и облизал ее интимные места.
Геро едва не задохнулась и вцепилась в спинку кушетки у себя за спиной. Она слышала о таких вещах, но была к этому совершенно не готова. Он целовал – хуже, лизал – ее. Ничего подобного в своей жизни она не испытывала. Его язык, горячий и немного шершавый, проникал все глубже, пока не нашел то, что назвал бутончиком.
Геро выдохнула и закусила губу. Глаза у нее были плотно зажмурены. Она не смеет закричать, даже малейшего звука издать не смеет, но как же трудно удержаться. А он лизал и лизал, осторожно и нежно. Вдруг она почувствовала, как он пальцами раздвинул складочки, и его рот оказался в самой сердцевинке, которую он начал посасывать.
Геро громко ахнула от сладостной боли, у нее по ногам пробежала дрожь.
Она быстро взглянула вниз.
Темная, стриженая голова Гриффина была у нее между бедер. Густые ресницы скрывали глаза. Загорелая рука выделялась на ее белоснежном бедре. Такой большой и такой сильный, он доставляет наслаждение… ей. Это должно быть дурно, грешно, но это слишком хорошо.
Он вдруг открыл глаза, посмотрел на нее и поцеловал в то место между бедер, которого она никогда не касалась.
Внутри той самой сердцевины что-то взорвалось и стало растекаться шипучими волнами. Геро закусила губу и зажмурилась, не в состоянии смотреть в его глаза, когда он касался ее в таких интимных местах, даря ей удивительное наслаждение. Это стыд. Это восторг. Она дрожала. И все это происходило с ней перед ним. Она думала, что он отстранится, но он продолжал свои постыдные поцелуи, а сладкие, мучительные волны все набегали и набегали, лишая ее сил удержаться и не упасть.