Гриффин не сразу понял, зачем Ник это ему говорит.
– Ты хочешь пасти овец?
– Нет. – Ник, кажется, обиделся. – Но шерсть… Тут можно заработать денег.
– Каким образом?
– У вас там, на севере, ведь есть овцы? Вы раньше говорили, что земля не плодородная и большого урожая с нее не соберешь, а для корма животным очень даже подойдет.
– Это так, – медленно произнес Гриффин. Удивительно, что подобные мысли пришли Нику в голову.
А Ник продолжал своим скрипучим голосом:
– Вы отсылаете шерсть в Лондон, ее там прядут и ткут. У меня до сих пор остались отцовские приятели – ткачи. Можно открыть магазин. Я мог бы присматривать за делами.
– Хочешь стать ткачом?
– Это честное занятие, – с достоинством и долей обиды произнес Ник. – И оно обеспечит нас деньгами.
Гриффин сдвинул брови:
– Кто будет прясть шерсть?
– Дети или женщины. – Ник пожал своими огромными плечами.
Гриффин хмыкнул. Спрос на шерстяную ткань постоянно возрастал. Что касается детей, то этот источник рабочей силы всегда под рукой.
Ник стукнул себя по колену.
– Совсем забыл – в лавочке на углу продают очень вкусное заливное из угрей. Вчера как раз попробовал. Объеденье. Мигом слетаю и принесу вам порцию.
Гриффин не успел отказаться, как Ник развернулся, и его и след простыл. Гриффин вздохнул. Ник обожал угрей, а Гриффин не разделял этого пристрастия.
Но миска с этим угощением – последняя из его неприятностей. Достаточно подумать о Викарии и о Геро.
Гриффин вышел во двор, чтобы там подождать своего малопривлекательного завтрака. Всходило солнце, небо над головой посветлело и становилось жемчужно-серым. Ник уже думает о том, чем они могли бы заняться вместо перегонки джина. Чему Гриффин всегда доверял, так это деловой хватке Ника. Если Ник считает, что они заработают деньги на овцах… Что ж, надо подумать.
Тихий утренний воздух прорезал громкий выстрел.
Гриффин кинулся к воротам и, только когда распахнул их, понял, что он без оружия. Если это ловушка, чтобы выманить его… Но узкий переулок был пуст.
– Ник? Где ты?
Он уже хотел уйти, как услыхал стон.
Ник лежал всего в футе от входа во двор винокурни.
Выругавшись, Гриффин наклонился и увидел, как по булыжникам растекается кровь вперемешку с желе и угрями. Ник пытался встать, но ноги его не держали.
– Вся еда расплескалась, – прохрипел Ник. – Вот мерзавцы.
– Да забудь ты про этих чертовых угрей! – закричал Гриффин. – Куда тебя ранили?
Ник посмотрел наверх, и тут как раз взошло солнце, осветив каждую бороздку на его уродливом лице. Глаза скосились, а рот безвольно приоткрылся. Гриффин вдруг понял, что не может дышать.