– Что ты задумала?
Она подняла голову и посмотрела на него пустым взглядом.
У Томаса в груди, там, где сердце, что-то сжалось.
– Лавиния?
– Марта, Мейзи, пожалуйста, помогите лакеям внизу, в гостиных, – приказала Лавиния.
Горничные сделали книксен и ушли, бросая на него любопытные взгляды.
Ему было наплевать, что они там подумали своим куриными мозгами.
– Чем ты занимаешься?
Лавиния вскинула голову:
– Укладываю вещи и уезжаю.
Сегодня на ней было строгое серое платье – совсем для нее необычное.
Его охватило звериное желание сорвать с нее это платье.
– Я подумал… – Томас замолчал, чтобы проглотить застрявший в горле ком. Его вдруг охватил ужас, что он может разрыдаться. – Я подумал, ты останешься со мной.
– Потому что я позволила тебе лечь со мной в постель?
– Да, черт тебя подери!
Лавиния вздохнула.
– Но я же тебе сказала, что я не стану твоей любовницей, пока ты женат на другой женщине, Томас. Я никогда не меняю своих решений.
Она отвернулась, однако он грубо схватил ее за руку.
– Ты любишь меня.
– Да, люблю. – Она подняла брови и, как ему показалось, печально на него посмотрела. – Но при чем здесь любовь?
– Черт тебя возьми, – прошептал он и в отчаянии прильнул к ее рту.
И она ему позволила, стояла молча и покорно, не сделав ни малейшего движения. А он страстно целовал ее губы со вкусом мяты и чая. Его возбуждение росло, он застонал. Она всегда так на него действовала, с самого первого момента, когда он увидел ее смеющейся с другим мужчиной в бальном зале. Лавиния Тейт будила в нем зверя, Мэндевилл забывал, что он пэр королевства, уважаемый член парламента и владелец обширных земель.
Она превратила его в обычного мужчину – всего лишь в мужчину. И раньше он ненавидел ее за это. За напоминание того, что под горностаевой мантией пэра Англии скрывается самый обычный человек, который борется за существование. Здесь, сейчас, Томасу было все равно. Он теряет ее раз и навсегда. Ярко-рыжая, она возьмет и уйдет, сводя его с ума своим смехом и этими карими – совсем обыкновенными – глазами, которые видят все его самые постыдные секреты и тем не менее смотрят на него с любовью.
Наконец, когда он отнял рот от ее губ, Лавиния посмотрела на него, отвернулась, подобрала чулок и стала аккуратно сворачивать.
– Прощай, Томас.
Он упал на колени на протертый ковер и произнес первое, что пришло ему в голову:
– Пожалуйста, выходи за меня, Лавиния.
– У вас такой вид, словно вы умерли, три дня пролежали в земле, а потом вас выкопали, – этими словами Дидл радушно приветствовал Гриффина в тот вечер в Сент-Джайлзе. Дидл склонил голову набок, внимательно всмотрелся в его лицо и добавил: – А еще перед этим вы побывали в аду.