* * *
Дверь никто не открыл, хотя слышно было, как в квартире заливается звонок. Спросить тоже было не у кого — ни в подъезде, ни рядом с ним. На детской площадке в деревянной песочнице копалось насколько малолеток, толку от которых ждать было бы наивно. Невезуха. Впрочем, у соседнего подъезда вкопана лавочка, где в тени сидят две старушки — вылитые Вероника Маврикиевна и… имя второго персонажа известного юморного дуэта никак не вспоминалось. Вроде как Никитична.
— Золотарёвы? Так они у охвисе своём у старому городи. У заводоуправлении гдей-то, — ответила вторая из бабок, что с виду попроще. И сын с ими, и дочка. Все такие важные, деловые — куда там! — не подвели женщины, сразу всё рассказали.
Вахтёр в заводоуправлении потребовал документ. Комсомольский билет его вполне устроил — Сёма ещё в прошлом сентябре вступил, едва начались занятия в школе, как раз исполнилось четырнадцать. Собственно, сама комсомольская организация не оказывала на его жизнь сколько-нибудь заметного влияния, зато в кармане лежали «корочки» с фотографией и именем, что оказалось полезно. Правда, за ними пришлось мотнуться домой, но бешеной собаке семь вёрст не крюк.
Дверь с вывеской «ООО МеталлоСнаб» нашлась на третьем этаже в конце длинного коридора, но тоже оказалась заперта.
— Так они уже отработали и домой ушли, — объяснил всё тот же вахтёр. — В аккурат, когда ты за документом отлучался.
Снова пришлось ехать к Золотарёвым домой, но там так никого и не было. Оставалось только ждать. Вышел к детской площадке, где и присел на лавочке, пристроив рядом велосипед. Окна нужной квартиры, как он понял, выходят на эту сторону, так что, может быть, что-то приметит. Ну и дверь подъезда перед глазами — увидит, если туда войдёт кто-то из сверстников. На появление света в окнах рассчитывать было бы глупо, потому что темнеет нынче поздно.
Долго сидел. Уже и смеркаться начало. Детвора разошлась по домам, подтянулись подростки и «попросили» Сёму уйти с их лавочки. Про Золотарёва парни ответили, что не знают где он, так что разошлись мирно — на краю песочницы тоже можно посидеть, а привлекать внимания к своей персоне совершенно не хотелось.
— Ты меня спрашивал? — подошедший парень выглядел обыкновенно — джинсы и футболка с непонятной рожей.
— Если ты Семён Золотарёв, то тебя.
— Не, я Арсений. Но, да, зовут меня Сеней.
— А я Семён, но зовут меня Сёмой. Ты когда родился?
— Если с днюхой хочешь поздравить, то на месяц опоздал. Была уже в этом году третьего июля, — парень совершенно не смущался и вёл себя, как взрослый со взрослым, не пытаясь произвести впечатления. Как-то с ним сразу было легко и просто, словно с равным. Хотя, на вид и не скажешь, что имеешь дело не с обычным школьником — долговязый и худощавый он внешне ничем не отличался от сверстников.