Но я мечтала о другом - о черепе, о мертвой голове. И мистер Герберт исполнил мою мечту. Как-то в дождливый вторник он усадил меня на табурет перед туалетным столиком и принялся старательно покрывать мое лицо белым гримом. На скулы и виски легли легкие зеленоватые тени; его пальцы мяли мою голову, словно под ними был податливый воск, а не твердый череп. Я смотрела в зеркало и не верила своим глазам: на лице совсем не осталось плоти. Щеки не просто ввалились, а словно вообще перестали существовать, глаза глубоко запали, и от этого казались вдвое больше.
Закончив свой труд, он отошел на шаг, глядя на меня с отеческой гордостью. Я не отрывала взгляда от зеркала.
- Ну, что скажешь?
- Чудесно... - пролепетала я.
- Даже более того, моя дорогая, - заверил меня мистер Герберт, потирая руки с сухим, бумажным шуршанием. - В параллельном мире это назвали бы весьма талантливым решением... Ну-ка, примерь вот этот черный парик.
Волосы на парике были такие же прямые, как мои собственные, но длинные и густые. "Какой зловещий!" - подумала я и схватила парик. Он сидел, как влитой, словно был сделан для меня по мерке.
Я потрясенно вглядывалась в мертвенно-бледное отражение в зеркале. Мистер Герберт смотрел поверх моей головы. Встретившись с ним глазами в зеркале, я почувствовала, какой у него пронзительный взгляд; казалось, ему доступны все мои тайны.
На его губах появилась очень странная улыбка.
Я вдруг заметила, что в магазине стало совершенно темно. Наверное, уже совсем поздно, мама будет вне себя. Я вскочила, чуть не опрокинув табурет, и бросилась к двери.
- Куда ты, милое дитя? - донесся до моих ушей ворчливый голос мистера Герберта. - Я могу сделать для тебя еще многое, если ты...
- Пора домой, родители с меня шкуру спустят!
- Хочешь явиться домой в таком виде? - Он потянулся к пузырьку с жидкостью для смывания грима, чтобы привести в порядок мое лицо, но я поспешно выскочила наружу. В глубине души мне хотелось, чтобы мама увидела меня именно такой.
Улицы, погружающиеся в летние сумерки, были на удивление пустынны. Я опаздывала к ужину, но все равно не бежала, а шла, чтобы капли пота не испортили грим. По дороге я развлекалась тем, что представляла себе, в какой ужас придет мама при виде меня.
Но самое буйное воображение оказалось бледнее действительности.
Когда я вошла, в прихожей было темно. Я поняла, что родители уже сели за стол. Мать, несомненно, жалуется на меня отцу. Что ж, сейчас я ей дам повод для истерики!
Я сделала глубокий вдох и закинула голову, чтобы меня лучше освещала люстра. В таком виде я и предстала перед ними.