Мама вскрикнула так, что, наверное, было слышно в Бразилии.
- Что ты с собой сделала?!
Я изобразила тщательно отрепетированную улыбку мертвеца - отвратительный оскал.
- Разве плохо? - спросила я, разыгрывая холодное высокомерие. - Вот какая я на самом деле. - Потом жутко захохотала - так смеются мертвецы.
Мать сделалась едва ли не бледнее меня. С чувством юмора у нее всегда было неважно.
- Боже правый, за что этот ребенок меня терзает?! - вскричала она.
Папа просто смотрел на меня, не отрываясь. Хотя по морщинкам у глаз можно было догадаться, что он с трудом сдерживает смех.
- Марш в ванную, Люсинда, - прошипела мама, - и сейчас же смой с лица эту... эту гадость. Не то ветер переменится, и ты такой останешься. - Она не могла не добавить эту старую детскую присказку, словно я все еще была ребенком.
- Надеюсь, что останусь! - крикнула я, взбежала по лестнице и захлопнула за собой дверь.
Отражение в зеркале оправдало мои надежды: впечатление было сильнейшее. Я стала корчить рожи, одна другой противнее, после чего удачно изобразила мамино царственное, самоуверенное выражение.
В этот момент в дом ворвался порыв ветра. Захлопали оконные рамы, взвилась занавеска. Свет замигал и погас. Я подошла к окну ванной и выглянула наружу.
К моему удивлению, единственым местом во всем городке, где остался гореть свет, оказался угол Принсесс-стрит и Таггз-лейн. Интересно, как мистеру Герберту это удается, когда весь город погружен во тьму?
Как ни выл ветер, превратиться в ураган ему было не суждено. Вскоре зажглось электричество. Я со вздохом вернулась к раковине, чтобы умыться.
Мыло, обильная пена, горячая вода...
Я подняла голову и обнаружила, что грим остался на месте. Он не смывался! Я снова принялась скрести щеки, лоб, нос, подбородок. Губка чуть не протерлась, но грим не исчезал. Высокомерное выражение тоже. И проклятый черный парик, казалось, намертво прирос к голове.
Я застыла посреди ванной комнаты. По лицу стекали струйки воды, а я пыталась уразуметь, что со мной стряслось. Из зеркала на меня смотрел череп с огромными глазищами, олицетворение мора и тления. Мистер Герберт постарался на славу.
"Вдруг ветер переменится, и ты такой останешься?"
Как я теперь появлюсь перед мамой?
Но деваться было некуда. Со сдавленным горлом, дрожа, как лист, я спустилась и вошла в столовую.
Я думала, что ее хватит удар, когда она увидела меня в прежнем виде. Сколько я ни объясняла, как это вышло, она отказывалась верить.
А папа посматривал на меня с усмешкой.
- Какой еще магазин на углу Принсесс и Тагг? - не выдержал он. - Раньше там помещалась фирма "Экедеми Кемикал Корп.". Потом она обанкротилась, здание снесли. С тех пор там пустырь.