Эльгива бросила на него сердитый взгляд. Подобная весть когда-то причинила бы ей страдание, но сейчас она не имела ни малейшего значения.
— Какое мне дело до королевы и ее ребенка? — бросила она. — Еще до конца года я, скорее всего, погибну от руки какого-нибудь грязного викинга.
Он ошеломленно на нее посмотрел.
— Ты их так боишься? — спросил он. — Вот и зря.
— Это почему же? — ответила она вопросом. — А вы не боитесь?
Эльфхельм сделал жест рукой, в которой держал кубок, словно отмахиваясь от ее слов.
— Они провалятся в топи задолго до того, как доберутся до нас.
Впрочем, его пьяные уверения ее не особенно успокоили.
Следующие несколько недель, по мере того как неприятель приближался, ее страх усиливался. Он стал неотлучным спутником Эльгивы, особенно темными зловещими ночами, когда она просыпалась от кошмаров, полных крови и огня, в которых ее преследовал образ Грои с открытым в беззвучном крике ртом.
Наконец, до них дошли известия о великой битве между викингами и войсками Восточной Англии. Обороняющиеся понесли страшные потери, но в конце концов сумели изгнать захватчиков из страны. На этот раз.
Эльгиве мало что удалось узнать помимо этого, поскольку ее отец был чрезвычайно скуп в том, что касалось новостей. Чтобы узнать все в подробностях, ей пришлось ждать до ноября, когда, к ее удивлению и радости, у их ворот объявился Этельстан с двумя своими младшими братьями, возвращавшийся из Йорвика на юг, в Оксфордшир.
Во время трапезы, состоящей из жареного мяса кабана и похлебки из бобов и овощей, Эльгива разглядывала этелингов. Жизнь подвергла их суровым испытаниям со времени последнего их визита в дом ее отца, но превратности войны и даже смерть младшего брата не оставили на них следа. Этельстан по-прежнему обладал властными манерами, только теперь они стали значительно ярче выражены, чем раньше. Даже ее отец и братья, казалось, слегка стушевались в его присутствии, как будто интуитивно ощутили в нем врожденную способность повелевать — помимо тех полномочий, которыми его наделяло положение наследника короны.
Эдмунд, как ей показалось, остался почти таким же. Он всегда был глуповатым малым, значительно более темноволосым, чем его братья, и совершенно непохожим на Этельреда. Его кожа, как и раньше, была смуглой, а борода — черной.
Больше всех изменился Экберт, но Эльгива не знала наверняка, сулят ли ей эти перемены что-либо хорошее. Отрастив светлую, довольно жидкую бороденку, он утратил свою улыбчивость и щенячью энергичность. Теперь его лицо выражало задумчивую собранность, вызывавшую у нее обеспокоенность. Она по-прежнему надеялась женить его на себе, и он подошел бы для этого намного лучше, если бы думал поменьше.