Драко почти рассмеялся. И одновременно его почти стошнило.
―Жениться? Мы?
― Это желание твоего отца.
― Нет. Он никогда не высказывался прямо. И, если ты не заметила, он умер.
И тогда. Крошечная иссохшая часть его сознания шепнула. Что, может, он и умер, но все равно знает. А Драко ухитрится предать все, к чему стремился всю жизнь.
― Но…
― По-моему, этот разговор окончен, Паркинсон. Пора бы уже двинуться дальше.
― Ты не можешь… Не с ней… ― Пэнси замолчала. Шмыгнула носом и отступила. Медленно, - в тень у противоположной стены. Помотала головой. В ее голосе была такая боль, что Драко вздрогнул. ― Ты делаешь большую ошибку, Малфой, ― пробормотала она. Он почти слышал слезы, струящиеся ее по щекам и звенящие в голосе. ― Я понятия не имею, что происходит. Но знаю одно. Ты пожалеешь. Вы оба пожалеете.
«Да. Поздравляю, возьми с полки пирожок». - Он уже жалел о каждом из бесконечной вереницы образов Грейнджер, не выходящих из головы. И, черт возьми, будьте уверены, она тоже жалела. Сожаление было таким невыносимо острым, что Драко почти чувствовал его вкус на языке.
Не то, чтобы это его останавливало. Что угодно из этого.
― Последний раз говорю. Не знаю, о чем ты.
― Ну. По крайней мере, насчет одного ты прав.
― И что же это?
― Каждый, кто перейдет мне дорогу, заплатит.
Драко сжал зубы.
― Это угроза, Паркинсон?
― Ты сломал мне жизнь, ублюдок.
Он посмотрел в потолок.
― Я в этом искренне сомневаюсь.
― Но и свою – в чертову тучу раз больше.
Драко резко взглянул на нее.
Потому что - несмотря на то, что он знал… Пусть твердил себе это каждое утро, и каждый вечер, и каждую минуту в промежутке - услышать это вот так, сказанным вслух другим голосом, непохожим на голос отца… его сердце сжалось.
Он сломал себе жизнь. В самом деле? Грейнджер разрушила его гребаную жизнь.
И, наверное, почти довольна собой. Почти. Преподав ему урок. Напоив Драко его собственным ядом.
Такого никому не пожелаешь. Невозможно, просто немыслимо. Потому что… да, он жесток и ему нравится жестокость… но это - слишком грубо, гнусно, и словно пропитано, насыщено ненавистью, и любовью к ненависти, и тягой к ее телу. Полный пи*дец, куда хуже, чем все, что мог сотворить с кем-то Драко. Сильнее любой магии, какой он когда-либо осмеливался пользоваться. Почти неодолимее законов отца. Неписаных правил его жизни. И, кажется, так и должно быть - судя по тому, насколько оно им противоречит.
― Не говори, что великому и ужасному Драко Малфою нечем крыть, ― съязвила Пэнси.
Драко все еще смотрел на нее, хмурясь, чуть наклонив голову на бок.
Он не ненавидел Пэнси. Просто она его жутко раздражала. А сегодня, этим утром, помешала его неверию. Залезла в голову большой жирной ложкой и взбила мозги в еще больший чертов гоголь-моголь.