Синклит: "Мы считаем, что извечная стратегия Ромеи - покупать волю варваров - победит и на этот раз".
Наставление Олега
Велемудр оживился - дошло до переговоров. Ему надоело заниматься необходимыми, но простыми вещами в походе. Он устал ждать, пока сломается гордость ромеев: ведь неизбежно должны они были выйти из Золотых Ворот. Слишком хорошо он знал это, чтобы не наскучить ожиданием. Теперь в углах его рта заиграл живой интерес, пропала обычная насупленность. Он словно проснулся - хотя и до этого вроде не спал, но настолько разительна была перемена.
- Я, пожалуй, с ними разговаривать не стану, - сказал князь. Из ворот выехало двое конных со свитой. За ними покатились повозки, груженные чем-то.
- Конечно, князь. Тебе это не нужно, - бодро согласился воевода. - С кем тут разговаривать тебе.
- Скажи им, чтобы увозили то, что тащат нам в подарок.
- Это, должно быть, царские угощения.
- Вот и скажи им, что пища от человека, который нарушил мир и слово договора, - ведь был у Руси договор о том, чтобы наши купцы торговали безопасно и беспошлинно в Царьграде?..
- Давно был заключен, но мы его хорошо помним.
- ...Пища из рук такого человека - отрава. Пусть так и передадут Льву.
Повороты дела
Логофет Фома и доместик третьей тагмы спешились. Подошли ближе к славянским воеводам.
Фома встал в позу, что, впрочем, странно выглядело перед цепью лучников, в поле.
- Василевс передает, - сказал он, понимая, что дальше, к князю, его не пустят, и не желая терпеть унижения с первых же слов. - Василевс передал: он хорошо отплатит за зрелище. Василеве посылает со своего стола угощение искусным в войнах и забавах и князю - царское угощение и благодарность. Василеве передал: пусть считают, что они на моем пиру. Ему просто негде рассадить стольких гостей. - Фома с подчеркнутой любезностью показал жестом на широко раскинувшийся русский лагерь.
- Пища от человека, который нарушил слово и мир, - отрава. Покормите этим константинопольских крыс. - Велемудр с удовольствием рассматривал Фому - логофет не ожидал таких слов.
- Мы дадим попробовать ту же еду нашему человеку, - опомнился он. На лице появилось выражение оскорбленного достоинства: отрава!.. Про "слово" и "мир" он предпочел не расслышать.
- Попробовать дадите? Значит, в Константинополе уже люди работают крысами!
- Я логофет дрома, - сказал Фома, - и говорю от имени василевса.
- Ответ князя киевского звучит так: пища человека, который нарушил слово и мир, - отрава.
- Нельзя тому быть, - крикнул Стратимир, - чтобы русских купцов губили на константинопольском базаре!