— А. Р.]
Мы занимались ежедневно по 5–6 часов. Галя и Саша очень болели за моих учеников. Галя добывала им учебники, Саша отыскала орфографический словарик — такой маленький, чтоб можно было положить его в карман и подглядывать на экзаменах.
Во время занятий Сашка сидела в соседней комнате и внимательно слушала. Иногда она открывала дверь и, тараща глаза, говорила испуганно:
— Мама, извини, пожалуйста, но ты забыла сказать, что к первому склонению относятся слова мужского рода — мужчина, юноша, дядя, сирота и пьяница.
— Спасибо, Саша. Иди.
Саша уходила, но скоро вновь являлась на помощь: — Мама, ты не сердись, но кроме обстоятельства места, времени и образа действия, есть еще обстоятельство причины. Вот, например…
Всех очень умилял Лапаури, который схватывал быстро и делал какие-то свои обобщения, помогавшие ему уяснить суть дела:
— Ага, я понял: подлежащее — это голова, а сказуемое — шея!
И всех очень огорчала Наташа, до последней минуты путавшая винительный и родительный падежи.
Один только Шура относился к занятиям отрицательно. Однажды Наташа Конюс забежала в двенадцатом часу — закинуть для проверки письменную работу. Шура сухо спросил ее:
— Что, нынче занятия в ночную смену?
После чего уроки были перенесены на Котельническую набережную в высотный дом.
30-го и 31-го декабря Александр Александрович и Наташа сдавали русский и литературу — и сдали на 5! Мы все ликовали. Особенно — Сашка!
19 февраля 54.
Александр Александрович и Наташа устроили банкет. Один тост был — «за нашего старшего товарища, который…» (Я!)
Потом пили «за нашу крестную мать» (Опять я.)
Шура сказал, что следующий тост будет начинаться словами «спасибо, бабуся!»
1 марта 54.
Галя:
— Мама, кто такая Анна Ахматова?
Саша:
— Довольно стыдно про это спрашивать!
Мы все, хором:
— А ты-то сама что знаешь об Анне Ахматовой?
Саша:
— Ну, как же! Я все знаю! Я знаю, что она пишет стихи, и хорошие. Что ее ругали, но несправедливо. И еще знаю, что она живет у Ардовых.
* * *
— Саша, ты что пишешь?
— У меня накопилось много примеров — как писатель пишет, когда хочет показать, что человек плачет, но стесняется.
Вот, посмотри:
«Он извлекает платок и подозрительно долго трет им глаза».
«Он полез в ящик и долго выдвигал и задвигал там что-то. Когда он поднялся, глаза его были красны».
«Он зашел за колонну. Затем он вернулся и, протирая глаза, сказал: «Соринка, понимаете, в глаз попала»».
«Она вынула платок и сказала с досадой: «Ах, до чего же здесь накурено»».
«Мне совершенно нельзя смотреть на солнце, сказала она, вынимая платок».
— Ты что, выписала откуда-нибудь?