– Спасибо, но, пожалуй, не стоит, – улыбнулась она. – Мне и так непросто живётся. И возвращаться к этой непростой жизни надо прямо сейчас. Хорошей ночи, мальчики.
С этими словами леди Сотофа вспыхнула, как костёр, и сгорела буквально за несколько секунд. Ещё несколько лет назад подобные фокусы действовали мне на нервы, а теперь я только завистливо вздыхаю и думаю, что пора бы уже научиться столь же эффектно покидать место действия. Благо именно сейчас я далеко не самый занятой человек в Ехо, будем честны.
– А ты так умеешь? – на всякий случай спросил я Шурфа.
– Да, – равнодушно кивнул он. – И не только так. Проваливаться под землю, утекать ручьём, рассыпаться пылью, превращаться в толпу разбегающихся в разные стороны детишек и еще несколько дюжин способов внезапно уйти, не раскланиваясь. В моей нынешней должности умение произвести ошеломляющее впечатление на непосвящённых чрезвычайно важно. Хотя я, ты знаешь, терпеть этого не могу.
– В устах человека, который совершенно добровольно выходит на улицу с такими кудрями и бровищами, звучит не очень правдоподобно.
– Это самая обычная предосторожность. Оставаться неузнанным в моём положении крайне важно. И чем более нелепа выбранная внешность, тем меньше вероятность, что меня узнают. Всё-таки у меня репутация очень серьёзного человека.
– И в последнее время я перестаю понимать, как ты ухитрился её заработать, – проворчал я.
– Спасибо, если не шутишь. Это очень высокая оценка моих усилий.
– По отращиванию бровей? – ухмыльнулся я.
И тут же прикусил язык, обругав себя последними словами. Человек о важных вещах говорит, а я – какую-то бессмысленную ерунду в ответ.
Но Шурф и бровью своей ужасной не повёл. Только плечами пожал – дескать, что с тебя взять. Сказал:
– Ты бы кстати тоже что-нибудь с лицом сделал. Такой спутник, как ты, сведёт на нет любую маскировку. Тебя же весь город знает. И увлечённо следит за твоими хаотическими передвижениями по столице, наивно предполагая, будто за ними стоит некий непостижимый тайный смысл. В «Суете Ехо» даже собирались сделать специальную рубрику «Похождения сэра Макса». И ежедневно писать там, кто где и с кем тебя нынче видел. С красочными иллюстрациями для привлечения внимания. Но я им запретил. Хвала Магистрам, что мы в своё время решили не спешить с полной отменой цензуры. Хотя в тот момент я даже не предполагал, что однажды она понадобится для спасения твоего рассудка.
– И нескольких десятков журналистских жизней заодно, – мрачно добавил я.
– Это меня беспокоит несколько меньше, – отмахнулся он. Критически оглядел мою наскоро изменённую рожу, удовлетворённо кивнул, сказал: – Пошли.