— Но почему? Пусть мы были соперниками на соревнованиях, но я никогда не обижал паренька.
Она вздохнула:
— От детства у Саймона осталось ощущение своей неполноценности и неистребимая зависть. Из-за нее ему была невыносима мысль о том, что кто-то мог быть лучше его. В школе вражда с окружающими выливалась в драки и словесные оскорбления. На этот же раз, если бы он попытался ударить тебя…
— Я бы размазал его по стене, — закончил за нее Витор.
— Потому он и насочинял все это. Но сейчас значение имеет только Томас. — Эшли уже порядком надоели объяснения по поводу ее «братца».
— Ты права, — пророкотал Витор.
Эшли выпрямила спину и заявила:
— Лучше всего ему со мной. Ты можешь забрать этот дом, но я готова на все, лишь бы Томас остался со мной.
— Понятно, но я и не собираюсь отнимать его у тебя.
— Нет? — настороженно спросила женщина.
— Я не собираюсь скрещивать шпаги с такой грозной силой. — Он потер подбородок. — Кстати о судьях, уж не думаешь ли ты, что я потащу тебя в суд отсуживать Томаса?
— Кто тебя знает? — Она робко улыбнулась.
— Я только счастья ему желаю, а с тобой ему хорошо. Я и не думаю отнимать ребенка у матери.
Эшли расслабленно откинулась на подушки.
— Спасибо.
— Твои родители знают, что Томаш мой сын?
— Да, и брат тоже. Больше никто.
Витор внимательно посмотрел и спросил:
— Ты из-за Томаша переехала в Португалию?
Она кивнула:
— Даже если он проживет здесь несколько лет, пока маленький, он познакомится со своими корнями, с родиной своих предков.
— Спасибо. — Поднявшись, Витор подошел к камину, остановился, широко расставив ноги и сложив руки. — Теперь нам остается только пожениться.
Эшли удивленно уставилась на него, открыв рот. Хоть она и говорила спящему Томасу, что могло случиться «что угодно», когда она все скажет Витору, такого она никак не представляла.
— Жениться? — переспросила женщина.
— Ты же не хочешь, чтобы наш ребенок остался незаконнорожденным на всю жизнь, внебрачным ребенком?
— Ммм… нет.
— И я не хочу. И не потерплю, чтобы какой-то там Харальдсен назвал его своим.
— Лейф? — в замешательстве спросила Эшли.
Витор кивнул.
— Если даже мне не удастся помешать Томашу стать пасынком, я не позволю, чтобы его усыновили и дали ему другую фамилию. — Он отвел назад плечи и выпятил мощный подбородок. — В жилах Томаша течет моя кровь, и я хочу, чтобы он по закону был признан моим сыном.
— Но…
— Мой сын имеет право унаследовать мою фамилию и мое состояние, пока же он растет, я позабочусь о его образовании и благосостоянии. Да и о тебе тоже позабочусь.
В ту долю секунды, когда Витор упомянул о женитьбе, Эшли подумала было, что сейчас он объяснится ей в любви, а оказалось, что у него и в мыслях не было места для любви.