Воротов угрюмо молчал.
— Хотя ясно же: она заранее с электрошоком-то репетировала, — продолжал сокрушаться Слава. — Решилась уже, но боялась: в случае неудачи ни Алевтина, ни Юра Агольцов ей бы не простили таких штучек-дрючек. Наверняка надо было действовать. Вот она и проверяла — получится ли? Ну и стерва! А сейчас просто красуется перед нами. Поэтому и в убийстве Коляды созналась. Хочется ей выглядеть великой мстительницей. А потом, как до сидения-то в тюрьме дело дойдет, — в отказ пойдет, как пить дать пойдет. Но мне все равно баб жалко, — сказал Кудряшов с чувством. — Боже мой, как же мне иногда становится жалко баб! Как бродячих собак, честное слово. Такие они, бедолаги, жалостные, не нужные никому, голодные. Валяются на холодной мостовой, греются кое-как. Глазенки таращат тоскливые свои. Все их шпыняют, гонят отовсюду. Ничего-то от них самих не зависит. Кого подберут, той, считай, подфартило. А остальные так бесхозными и сгинут. Каждую хочется накормить, помыть и приголубить.
— Если, конечно, они еще не одичали и в стаи не сбились, — мрачно заметил Игорь. — Тогда ты им на фиг не нужен с твоими сантиментами, они сами кого хочешь загрызут.
— Ты известный женоненавистник, да, — оскорбился Слава. — Но вот беда, как сказала бы моя бабушка, бодливой корове Бог рогов не дает.
Воротов никак на критику не отреагировал.
— Может быть, и вправду Алевтина предчувствовала что-то, — сказал ни с того ни с сего, — потому и Долгова позвала в тот день в восемь утра. Позвонила накануне — за два дня, заметь: «Я уезжаю послезавтра в десять, приезжай, проводишь». Долгов говорил нам, но мы ему не поверили. Тому, кто правду говорит, — не верим, тому, кто врет, — верим. Почему так? Вот ты скажи, почему мы решили, что Долгов врет? Какие у нас были для этого основания?
— А еще говорят, — рассуждал о своем Кудряшов, — что в наше время все решают деньги.
— Компьютер и дискеты с информацией, — говорил Воротов, — Коляда отдала Юре. Наверное, в тот же день, когда позвала Долгова «проводить». Или их все-таки забрала убийца? Скорее Юре отдала. Значит, все же чувствовала. Почему ничего не сделала? Не могла? Была так уверена в себе? Алевтина отдала архив Ларисе, компьютерные записи — Юре и позвала Долгова. Действительно боялась, что ее тело долго не найдут? Но способа убийства предположить не могла? Убивать, Слава, люди способны из-за любви. Умирать же за любовь и сегодня почему-то никто не желает. Ты, Слава, просто вознесся на недосягаемую для простого народа высоту. Тебе бы «на земле» поработать, в районном где-нибудь отделении милиции. Там каждый день поножовщина с летальным. И все на почве семейных разборок, из-за того, что жили-были, а потом разлюбили. Или полюбили не того. Или не смогли вовремя расстаться.