— Да. У нас еще была на экспертизе любящая бабушка. Так вот она, начитавшись всякой литературы про дьявола, удавила своего внучка, поскольку в какой-то момент ей показалось, что он и есть Антихрист. Бабушка очень любила внука. Все шесть лет, пока мальчик жил, она только им и занималась, можно сказать, посвятила ему всю свою жизнь.
— Бабушка — сумасшедшая? — на всякий случай спросил Воротов.
— На момент совершения правонарушения признана невменяемой, поскольку индуцировалась слишком сильно. Но вообще-то совершенно нормальная милая старушка. Еще кофе?
— Благодарю. Вы мне очень помогли, Елена Николаевна, — сказал Воротов и поднялся.
— Не думаю, — грустно заметила Качалова, — но вы заходите. Всегда рада вам.
Даже видавший виды Кудряшов был поражен до глубины души. В квартире было перевернуто абсолютно все. Похоже, тщательно перетряхивали каждую тряпку, каждую книжку. Цветастыми кучами валялись на полу пыльные вещи, вечный покой которых на антресолях был потревожен. На кухне из всех баночек-скляночек было высыпано содержимое, ровным хрустящим слоем покрывавшее теперь пол. Из-под ванны чьей-то неведомой рукой были извлечены давно не видавшие свет банки «Бустилата», пачки оконной замазки и малярные кисти.
Среди этого живописнейшего нагромождения пожитков и утвари растерянно бродила тихая Лариса с опасно сухими глазами. Час назад она позвонила Кудряшову и робко попросила его приехать.
— У меня в доме разгром, — скромно сказала она.
По словам Верещагиной, ее не было дома только три часа. Кудряшов, оценив масштабы проделанной работы, легко сообразил, что вкалывали здесь по крайней мере человека четыре. Входная сейфовая дверь, судя по всему, была отжата импортным домкратом, поступившим на вооружение домушников не так давно. Короче, все изобличало хорошую подготовку и пылкое желание непременно что-то отыскать в квартире Ларисы Павловны. Вот только что?
Этот вопрос Слава задал сразу же, едва переступил порог. Внятного ответа не последовало. Лариса Павловна уверяла, что понятия не имеет, за что на ее дом свалилось такое стихийное бедствие. Кудряшову, разумеется, в это слабо верилось. Вернее, не верилось вовсе. Но что поделаешь с женщиной, которая молчит?
Как ни странно, компьютер Верещагиной был целехонек и важно возвышался над столом. Дискетки чинно лежали в своих коробочках.
— Лариса Павловна, — наконец догадался Кудряшов, — не могли бы вы проверить, вся ли информация на месте?
Лариса с ужасом посмотрела на опера, присела к столу, потыкала в компьютерные кнопки. Компьютер не загружался. Лариса в отчаянии кинулась проверять дискетки. Все директории были девственно чисты.