За грубо сколоченным столом сидели*. Худой, Самойленко и еще трое партизан.
— Скажите, подсудимый, где вы условились встретиться с остальными участниками побега?
— Я вам уже отвечал на этот вопрос. Мы разошлись в разные стороны, в расчете, что поодиночке легче добираться. О встрече мы не договаривались.
— Когда вы разошлись?
— Точно не скажу, это было перед самым рассветом.
— Когда была организована связь с оберстом Гови-вианом? Как вы передали ему оперативный план операции? Ведь мы вам сообщили время нападения на комендатуру, вокзал и прочие объекты, а также силы, которыми будет оно осуществлено.
— Никакого оберста я не знаю. Я человек новый в городе, и вам всего удобней свалить вину на меня за провал операции.
— А откуда вы знаете, что она провалилась? Отвечайте, подсудимый!
Он молчал, чувствуя, что допустил промах.
— Хорошо. Вернемся еще раз к некоторым деталям вашей биографии. Где вас ранили?
— У Новоград-Волынского.
А точнее?
В районе деревни Несолонь.
— Еще один вопрос. Когда вы видели в последний раз свою дочь?
— В мае 1941 года. Она приезжала ко мне в Днепропетровск.
— Опишите ее внешность.
«Рубан» довольно подробно описал внешний вид Ольги.
— Довольно! Вы лжете! Вы присвоили чужое имя.
— Как вы смеете?
— Смею! Введите свидетельницу.
Предатель побледнел, напряженно посматривая на дверь… В землянку вошла Ольга.
— Я — дочь Семена Алексеевича Рубана. Этот негодяй присвоил имя моего отца, чтобы…
Раздался дикий вопль. Провокатор рванулся вперед, но сильный удар в челюсть свалил его на пол.
Заседание продолжалось.
— Итак, подсудимый, ваша фамилия, имя, отчество?
— Сорокин Павел Васильевич.
— Что это за браслет? — едва сдерживая негодование, спросил Андрей Михайлович, — когда вы его приобрели?
— Еще до войны купил в Одессе.
Андрей Михайлович, уже не сдерживаясь, прервал его:
— Врете, негодяй! Введите вторую свидетельницу!
Вошла Татьяна. Она с отвращением смотрела на подсудимого. Она помнила Шеремета краснощеким, пышущим здоровьем и энергией. А сейчас перед ней сидел сгорбившийся, костлявый человек с густой щетиной на сером обрюзглом лице. Он тупо смотрел на Таню, потом вдруг, схватившись за горло, начал судорожно икать.
Переждав, Худой продолжал допрос.
— Итак, ваша настоящая фамилия?
Трибунал закончил свою работу на рассвете. Провокатор был приговорен к высшей мере наказания.
…Обхватив голову руками, ничего не видя перед собой, натыкаясь на стены, метался по землянке Кондрат Шеремет. Страх, злоба, ненависть владели им. Ничего человеческого не оставалось в этом жалком подобии человека.
Где, когда началось твое падение в эту страшную бездну, Кондрат Шеремет?