- Иногда родина требует и не таких жертв, Альваро.
Говорящему было примерно лет пятьдесят, это был высокий человек благородной внешности, с грубыми, но интеллигентными чертами лица. Проницательный взгляд и очки в металлической оправе придавали ему вид человека умного, и, в определенной степени, он таким и был. Военный по профессии, когда республиканское правительство отправило его в отставку без видимой причины, он зарабатывал на жизнь публикацией статей в различных газетах и изданием руководства по игре в шахматы, которое заслужило высокую оценку среди сведущих и поддержку среди любителей.
Затем он был восстановлен в должности и принял на себя важные обязанности в Испании и подопечных территориях. Хоть он и не участвовал в прошлом в мятежах, но всё равно не пользовался доверием президента, который отправил его в Памплону, чтобы держать подальше от Мадрида. Они с герцогом де ла Игуалада были старыми друзьями, и потому обсуждали свои политические разногласия с горячностью и взаимным уважением. Именно он несколько дней назад позвонил герцогу из Памплоны с вопросом, правдивы ли дошедшие до него слухи. Удивленный, герцог ограничился пересказом официальной версии.
- Я пытаюсь продать кое-какое имущество, чтобы обеспечить безопасность семьи.
- А вот я слышал совсем иное, мой дорогой Альварито.
После этой краткой беседы герцог подумал, что, быть может, во избежание конфликта, равно нежелательного для обеих сторон, ему стоило бы повременить с продажей картины, к великому разочарованию Энтони Уайтлендса. А теперь генерал на всех парусах примчался в Мадрид и заявился к опечаленному герцогу в компании двух других генералов, чтобы вправить ему мозги и призвать к порядку. Герцог решил сдаться без боя.
Опасаясь, что он снова заупрямится, другой генерал решил повторить их требование в более суровых выражениях.
- Что должно быть сделано, то будет сделано. И точка.
С самого начала встречи, этот генерал держался отчужденно, сухо. Его нервозность не укрылась от пристальных взглядов, а в раздраженном голосе слышалась неясная угроза. Несмотря на это, когда настала необходимость, никто не действовал с таким же хладнокровием. Он приехал в Мадрид, как и остальные, чтобы принять участие во встрече генералов; он проделал для этого долгий путь, потому как совсем недавно правительство под руководством Асаньи отправило его на Канарские острова.
Позднее, в ходе встречи, он не сказал почти ни слова, а когда вмешивался, делал это, только чтобы охладить пыл, посоветовать вести себя осмотрительно, поставить под сомнение возможность перехода от слов к действиям. Он был самым молодым из присутствующих и меньше всех походил на военного. Низенький, толстенький, с зарождающейся плешивостью, с обвисшим лицом и высоким голосом. Он не курил, не пил, не играл в карты и не был падок на женщин.