— Да, она устроилась вроде бы на курсы медсестер, как раз после беременности, — помолчав, кивнул Губанов. — Было дело. Но ходила она туда через раз, все отсыпалась после ночных загулов.
— И все же вернемся к последним вашим встречам, — попросила я.
— Да, — кивнул Владислав.
* * *
— И вот что, ты хочешь сказать, что правильно поступил, что ли? — пьяно икнув, спросила Антонина. — Что правильно поступил, что ли? — с угрозой в голосе повторила она.
— А как я должен был поступить? — с оттенком презрения в голосе проговорил Губанов.
— Как-как… Бросил одну, и делай чего хочешь! Как жить-то мне было?
— Как все живут, устраиваться на работу, мужика найти приличного, коли уж со мной не получилось…
— Ага, мужика! — повысила голос Тоня. — Где они, мужики-то? Одна пьянь!
Губанов хотел было сказать что-то вроде того, что «каков поп, таков и приход», но промолчал.
— Ну, а ребенка сдать в детский дом — это что? — продолжил Губанов. — Это надо же было додуматься!
— А как мне его растить-то без отца?! — истерически выкрикнула Тоня.
У Губанова опять на языке вертелось что-то типа: «Ну а как же остальные без отцов растят?!» — но он снова сдержался. Он чувствовал, конечно, свою вину за сына, но одновременно никак не мог согласиться с тем, что тогда поступил неправильно. Однако Антонина была совершенно другого мнения.
— Для него же нужно и то, и другое, и третье! А мне когда деньги зарабатывать-то? Мне когда работать-то? А он болел каждые две недели. А в детском доме — там и накормят, и напоят, и спать уложат. Профессионалы, между прочим! Это мне Нинка посоветовала, помнишь Нинку-то?
Владислав кивнул. Он, конечно, помнил Нинку, подругу Антонины, такую же, в общем, непутевую девицу, которая забеременела от случайной связи, потом решила рожать, но в конечном итоге ребенок у нее умер. Чему мамаша была не то чтобы несказанно рада, но и убиваться нисколечко не стала.
— Она говорила, что, если бы у нее ребенок не умер, она бы точно в детдом его сдала. А что?! Сейчас она замуж вышла, другого родила…
— Ну, вот видишь — получилось же у человека! — воскликнул Губанов. — И у тебя может получиться!
— Получилось, — передразнила Антонина бывшего мужа. — Ну, а у меня вот не получилось! Такая вот я непутевая! Вся жизнь моя под откос пошла!
Антонина обхватила голову руками и уронила ее на стол. В душе Владислава затрепетала жалость. Он еще раз окинул взглядом всю убогую обстановку того жилища, куда непутевая судьбинушка забросила его совсем еще не старую, в общем, жену. Но выглядела Антонина постаревшей лет на двадцать. Она являла собой с точки зрения возраста существо абсолютно бесформенное и неопределенное. В ней боролись природная молодость и приобретенная годами пьянства старость.