— Мария Романовна, — начала я осторожно. — А Антон не встречался ни с кем из своих бывших друзей из детского дома?
— Да вроде нет, — пожала плечами Мария Романовна.
Она быстро перемыла посуду и опустила на табурет свой крепкий, туго обтянутый брюками зад, после чего потянулась к пачке сигарет. Я тоже не стала отказываться.
— Я вообще хочу, чтобы он этот детский дом забыл поскорее, — со вздохом сказала она. — Сами понимаете, мальчишка такую трагедию пережил, оба родителя сразу погибли, в одночасье. Лена-то, сестра моя младшая, еще жила четыре дня в больнице, так Антошка все спрашивал: «Теть Маш, а мамочка не умрет?» Я его все успокаивала, успокаивала, хотя врачи говорили, что шансов почти нет. Четыре дня промучилась и умерла. Мы уж и лекарства покупали все, какие надо, — не помогло…
Мария Романовна промокнула уголки глаз краем джемпера и затушила сигарету.
— Я уж его просила, Антошку-то: сынок, я тебя не навсегда отдаю, ты уж потерпи немного. Мне самой тогда нужно было в больницу ложиться на операцию, а потом я этими оформлениями занималась. Ну а уж как закончила, сразу забрала. Полгода уже, как мы с ним живем. Правда, он меня тетя Маша зовет, а я его все равно сынком называю. Своих-то детей у меня нет… Так что можете Аделаиде Анатольевне передать, чтобы не беспокоилась.
Мария Романовна, видимо, считала беседу законченной, но я как раз только собиралась перейти к главному. Чуть вздохнув, я сказала:
— Вы, наверное, не знаете, что там несчастье случилось, в детском доме…
— Какое несчастье? — округлила глаза Мария Романовна. — С детьми разве что-нибудь?
— К сожалению, Сережа Губанов умер. Вы слышали про такого мальчика?
— Слышала, конечно, слышала, — закивала головой Мария Романовна, ошарашенная моей новостью. — Да он и звонил сюда несколько раз Антону. Дружили они раньше, а потом, как Антона я забрала, дружба как-то и спадать у них стала. Это, как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Да… Как же это получилось-то? Заболел, что ли?
— Да вот хуже все, Мария Романовна. Задушили его, прямо в его кровати.
— Батюшки! — Королькова всплеснула руками. — Да как же, кто же? Как же в детском доме такое возможно?! Как же они не уследили-то?
— Самое печальное, что в этом подозревают Варвару Михайловну Никишину, нянечку. — Я специально передавала Марии Романовне все эти подробности на тот случай, если ее придется использовать в суде как свидетельницу. Не зря же кости меня сюда послали, может быть, именно в прошлой дружбе Антона с Сережей и заключается разгадка смерти последнего?
— Варвара Михайловна?! — ахнула Королькова. — Ну, это вообще… Да что она, с ума сошла, что ли? Такая добрая всегда, и дети ее любили! М-да… Вовремя я Антошку оттуда забрала! — решительно закончила она.