— Андрей, что ты говоришь! — закричала Варвара Михайловна. — Ваша честь, я буду давать показания, я все расскажу! Не убивал мальчишка! Господи! Да кто угодно мог туда пройти в ту ночь!
— Ярослава Игоревна, вы немного успокойте свою подзащитную, и она будет давать показания, — кивнул Волохов. — Или сделать перерыв?
Ярослава что-то зашептала на ухо Никишиной, но та покачала головой. По лицу ее текли слезы, и оно сразу стало казаться еще старше и невыразительнее.
— Я расскажу сейчас, как там все получилось, — заговорила Варвара Михайловна глухим голосом. — Они вот, — она кивнула на разругавшуюся троицу, — к Аделаиде в кабинет пошли. Ну, она часто остается до ночи, все с ним вон милуется… А я что скажу? Дело-то не мое, пусть что хотят делают… А в тот вечер за ними и Валерия увязалась, она вообще любит выпить-погулять. И в тот вечер я видела, что у Аделаиды бутылка есть вина — какого, не знаю, я в этом не разбираюсь. Ну, я думаю, пошли и пошли, я и сама справлюсь. Все проверила, всех уложила, лекарства детям дала, как положено. А тут Сережка… Ну прямо как бес в него вселился, скачет и скачет! И Андрею мешает, и в другие палаты бегает! А тут еще эти, — она покосилась на директрису и ее спутников, — без конца зовут: то им пепельницу поменяй, то за сигаретами сходи… А потом у них и вино кончилось, а продолжить, видно, хотелось. Вот Ада и говорит мне: сходи, дескать, за бутылкой. А за бутылкой идти далековато, это ларек сигаретный рядом, и то, я считаю, нужно убрать, потому что дети все-таки…
Никишина замолчала, вытирая слезы.
— И вы все-таки пошли за водкой? — уточнила Ярослава.
— Пошла, как я Аде откажу? Она сама мне денег сунула.
— Сколько времени вы отсутствовали?
— Минут двадцать, полчаса, — сказала Никишина. — Я, правда, торопилась, переживала, как там дети без присмотра. Да и за Сережку тоже волновалась… Пришла, а в кабинете только Валерка сидит, пьяная уже. Еще стала мне выговаривать что-то, что, дескать, меня за смертью только посылать. Я еще не выдержала и сказала, что у нее дежурство вообще-то. Ну, тут она совсем грубо на меня понесла, я молча бутылку на стол поставила и вышла. Смотрю — по коридору Ада идет, за стенку держится. Видно, плохо ей было. Я еще говорю, может, не надо больше пить? А она только рукой махнула. Пьяному человеку разве что докажешь? А следом и этот тащится, — она кивнула в сторону охранника.
Варвара Михайловна перевела дух.
— Вошла я в палату — Андрей спал уже, смотрю, Сережка подушкой накрытый лежит. Я еще подумала, что это он нарочно опять балуется. Снимаю подушку-то — а он не дышит! У меня прямо сердце чуть не остановилось! Правда, я и тут еще подумала — может, притворяется? Руку схватила, пульс прощупала — нету! Веки подняла — мертвый… Я сначала еще попыталась искусственное дыхание ему сделать, но все уже было бесполезно. Я тогда — к Аде бегом, а она уже на диване лежит, а эти двое обнимаются сидят, водку пьют да хихикают. При мне они, конечно, подобрались, и тут я Аду кинулась поднимать. Она, как про Сережку услышала, мигом протрезвела, за мной помчалась, а сделать-то уже ничего нельзя было…