Войдя внутрь и захлопнув дверь, я включила электрический фонарик, стараясь не попасть лучом в окно. На этой ошибке попалось больше грабителей, чем из-за всех видов охранной сигнализации, вместе взятых.
Обнаружив на окнах шторы, я старательно задернула их. Они были недостаточно плотными, чтобы можно было включить свет, но дополнительная преграда лучу фонарика помешать никак не могла.
Помещение, в котором я оказалась, было изрядно захламлено, бестолково меблировано и давненько не убиралось. Последнее обстоятельство повышало шансы на успешное завершение моего не совсем законного предприятия.
Мысленно разбив все помещение на квадраты, я принялась за поиски.
Примерно через полчаса выяснилось, что, помимо основного помещения, здесь имеется кладовка, отделенная занавеской из того же материала, что и шторы на окнах.
Сразу за этой самой занавеской, на сметенной в угол кучке мусора, я нашла то, что искала, — вырезанный в виде буквы Г кусок холста, закрашенный с одной стороны краской цвета хаки. Это был остаток мундира маршала Булганина.
Брать с собой найденный кусок я не стала, а положила его на то самое место, где нашла. Вещественные доказательства мне были не нужны. Я уже взялась за ручку входной двери, когда услышала за ней шаги, а затем звук вставляемого в замок ключа.
Мне не оставалось ничего другого, как опрометью броситься в ту самую кладовку, откуда я только что вышла. Едва я задернула занавеску, как включился свет и хриплый мужской голос произнес:
— Ну вот мы и на месте. Я тебе говорил, что рукой подать.
— Рукой-то подать, да все ноги себе переломаешь, пока сюда в такой темнотище доберешься, — ответил молодой женский голос.
— Пить меньше надо, тогда ноги целее будут, — наставительно произнес мужской голос под звон чего-то стеклянного.
— Для чего же тогда на дни рождения ходить, если там не пить? — задала резонный вопрос женщина.
— Тоже верно, — покладисто согласился мужчина.
Внимательно осмотрев занавеску, я обнаружила в ней дырочку размером в толщину сигареты. Судя по оплавленным краям, именно горящая сигарета явилась причиной ее появления.
Я приблизила к дырке глаз, стараясь не коснуться лбом занавески, чтобы не качнуть ее.
При ярком свете мощных люминесцентных ламп я увидела среднего роста полного лысоватого мужчину лет сорока, выгружающего из матерчатой авоськи на заляпанный краской стол бутылки и закуски, и крупную, пышнотелую, ярко раскрашенную блондинку лет двадцати пяти. Оба были изрядно навеселе, но, судя по разложенному на столе натюрморту, останавливаться на достигнутом не собирались.