Ну и, само собой, если ребенок хоть немного не соответствует возлагаемым на него надеждам, начинается: ох, горе мое, куда ты годишься, все дети как дети, а ты…
Почему Анжелу выделяли с малолетства, сказать сложно. Но, когда девочки немного подросли, отец уже завоевал более-менее прочное положение в бизнесе и собирался укреплять его и дальше. И роль наследницы империи (ведь должна же в итоге бизнес-усилий появиться бизнес-империя, как же иначе) была возложена на Анжелу как-то сама собой. Поэтому в нее вкладывали максимум средств и усилий, в то время как Настя оставалась предоставлена самой себе. Ибо старшая – Старшая, она достойна возглавить фамилию, она справится, а младшая – а кто ж ее знает, скорее всего, едва ли.
Всеобщее убеждение – страшная вещь, как поглядишь. В русском языке есть грубоватая, но точная поговорка: если человеку постоянно твердить, что он свинья, он захрюкает. И если кому-то изо дня в день твердят: ты можешь, он, скорее всего, действительно сможет, о чем бы ни шла речь. Повторение же бесконечного «у тебя все из рук валится» приводит к тому, что человек начинает регулярно спотыкаться на ровном месте.
Вернемся, однако, к нашим девочкам. Относились к ним, повторю, по-разному. Причем буквально с первых дней их жизни. Да, обе они были желанными детьми, но на этом сходство заканчивалось.
Анжела появилась на свет в чудесный летний день, Настя, годом позже, – мрачной октябрьской ночью, под грохотание поздней осенней грозы и завывание ураганного ветра. В результате Марине первые роды показались легкими и быстрыми, а вторые – затяжными и очень болезненными, хотя объективно дело обстояло скорее наоборот. Рожая Анжелу, Марина чувствовала сильнейшую эйфорию – первый ребенок, долгожданный, ура-ура-ура, и вся природа радуется вместе с нами, да здравствуем мы! А эйфория, как известно, сильнейшее болеутоляющее. Ну а во время вторых родов все было уже привычно, никакого особенного восторга не чувствовалось, да еще и ночь, и буря за окнами воет на все лады, жутко. Ну как тут не счесть все это дурным предзнаменованием? Тем более что у женщин во время беременности и после родов психика частенько теряет устойчивость.
Действительно трудно сказать, с этих ли пустяковых, в сущности, обстоятельств началось в их семье неравное распределение любви, но – началось. Причем не то чтобы Марина невзлюбила младшую дочь. Заботилась она о девочках поровну, не выделяя и не обделяя ни одну, ни другую. Но вот тепла – то есть того, что не измеришь никаким термометром, – тепла Насте доставалось явно меньше.