— Ты только что палил,— говорит Василько и отводит протянутую Митькину ладонь. Тот прячет пистоль, из которого вьется дымок, за спину и делает удивленные глаза:
— Вот те Христос — подхожу после всех,— клянется он и снова протягивает руку...
У Ивашки своя забота — Андрейка. Играть на гуслицах приятно, только человеку этого мало. Батя вывел сына к скале, подобрал ему клынч полегче, заставляет рубить кусты. Пусть рука привыкает к сече, наливается силой и твердостью. Обещает дать выстрелить из мушкета!
...Через три дня Ивашка сказал атаману:
— Не пора ли круг созвать? Скоро Семен Чурилов уедет. При нем бы поговорить с ватагой надо.
Сокол сказал «добре», и на следующий день после полудня объявлен был круг.
На поляне народу — яблоку негде упасть. Приоделись ватажники в новую одежонку. У многих на головах каски с перьями, как у кафинских стражников. Пояса у всех, и на каждом висит сабля или шпага. Ожили, отдохнули — шумят.
Атаман вышел на середину тихо, неожиданно. За атаманом встали Ивашка и Семен Чурилов, рядом трое котловых: Кирилл с Днепра, Грицько-черкасин и Федька Козонок.
— Открываю круг, други мои! — громко сказал атаман.— Давно мы с вами совет не держали, а потолковать больно надо.— Василько помолчал немного и уже тише и спокойнее заговорил:
— Вспоминаю я, ватажники, как мы весной из цепей мечи ковали, как о волюшке-вольной думали. Было нас мало тогда, а оружия так и совсем не было. Зато злости в сердце было столько — на татар с голыми руками полезли бы, за свободу зубами горло рвать были готовы. Теперь ватага выросла. Мечи, сабли, шпаги — у каждого. У иных вон пистоль да мушкеты. Теперь мы — сила! И я хочу спросить вас, ватажники, отчего при этой-то силе речей у нас про свободу, про судьбу свою не слышно. Может, я один повинен за всех думать?
— Не с того начал, атаман! — крикнули из толпы.
— Про волю не меньше тебя думаем!
— Дальше слушайте. Впереди слово ваше. Был я на той неделе в Кафе, посмотрел, как люди живут. Хоть и говорят, что город тот торговый да вольный, одначе простому народу в нем дышать совсем не дают, а насилью и поборам конца нет. Только люди там не ждут, когда богатеи совсем их задушат,— собираются всех жирных поубивать, дворцы и храмы ихние дымом пустить. И у нас, лесных людей, они допомоги просят.
— А ежели мы не пойдем? — крикнул кто-то.
— Без нас обойдутся,— вместо атамана ответил Ивашка.— Они своего добьются! Станут вольными людьми и без нас!
— Ты, Ивашка, не кричи,—спокойно возразил ему Кирилл.— Тут криком не поможешь. И атамана перебивать негоже. Говори, Василько, что и как.