— Женись на турчанке, дурак. Смотри, как на тебя наши девки заглядываются. Они и забыли, что ты когда-то рабом был. Ты видишь: я тебя рабом тоже не зову, атаманом зову. Денег тебе дам. Веру нашу прими —чем она твоей хуже?
Когда Василько признался, что в Кафе у него осталась жена, перестал хозяин приставать.
И только через три года на четвертый пришла, наконец, долгожданная пора. Заявился Авилляр, сказал: «Собирайся, поедем. Я Азов-крепость буду возводить, тебя на Дон провожу. Там атамана Сокола давно ждут».
И думает Василько: снова, наверное, эти же речи пойдут.
Волнуясь, не заметил, как поставили его перед султаном. Как учил Авилляр — упал Василько на колени.
— Встань, атаман,— ласково произнес Баязет,— ты теперь не раб. Паша тебя не обижает ли?
— Паша добр.
— Домой на Русь хочешь?
— Хочу.
— Но сперва надо на Дон сходить.
— Согласен. Паша говорил: крепость надо строить.
•— Нет. Это забота не твоя. Ты над своей ватагой снова стань, собери под свою руку всех людей на Дону, могучим сделайся. Говорят, ты князей не любишь?
— А за что их любить?
— Верно. Не за что. На князя Ивана войной пойдешь?
— Чего ради?
— Земля русская сейчас под пятой Орды лежит. Ни ханы, ни шязь порядка той земле дать не могут. Я хочу ее к державе своей присоединить. Поможешь?
— Много ли я один смогу? А ватага не захочет, может быть.
— Тебе они верят, я знаю. Покорим мы Русь — поставлю тебя князем. Любой город выбирай. Если ума хватит, на Москве сядешь. Говорят, у тебя в Крыму невеста осталась?
— Жена.
— Тем лучше. Возьмешь ее в Москву, богатым станешь, знатным. Моим верным слугой будешь.
— Прости, великий, за себя могу ответить. Если нужен — бери. Посылай, куда надо. А там будет видно.
— Хороший, умный ответ. Иди, пашу Авилляра слушайся. Мои слова помни.
Свистит в парусах ветер.
Фрегат несется по волнам, зарывается носом в темно-зеленую морскую воду. Потом выныривает на гребень, поднимая тучу брызг. Палуба покрывается водой на минуту, но тут же сохнет под палящими лучами солнца. Из трюма воняет тухлой рыбой, человеческим потом и прелой соломой. Там вповалку, тесно прижавшись друг к другу, лежат рабы.
Василько стоит на носу, держится за дубовые поручни. Теперь его не узнать. Виски, как инеем, посеребрила седина, от постоянных загаров лицо стало смуглым, кожа обветрилась. Высокая турецкая феска с кистью и палевый, в оранжевую полоску, кафтан с широким голубым поясом из шелка сделали его похожим на турка. Он подставляет лицо упругому ветру и жадно глядит вперед.