— Скажи всем, чтобы атамана встретили.
— Скажу. Только мне оттуда убираться придется, великий па
ша. Сокол никогда не простит мне.
— Поживи пока в Азове.
...Желание вырваться в степь, на волю было велико. Василько пересчитал деньги, данные Авилляром, их хватит, чтобы купить двух коней. А там...
Но чем больше он ходил по берегу, тем больше убеждался, что думать о воле еще рано. Куда ни кинь взгляд, в какую сторону ни погляди — всюду недруги, везде опасность. Даже в ватаге сейчас его не могут спрятать. Василько понимал, что и там паша понатыкал своих людей: недаром же, сидя в своем серале, он все о ватаге знал.
И понял Василько, что отрываться от турка ему пока не надо. Дед Славко хоть и поворчал малость, однако тоже с этим согласился.
В субботу утром они пришли на фрегат. Авилляр встретил их с радостью, сказал:
— Одетый в турецкую одежду, ты был милее моему сердцу. Но раз надо...
На следующий день он посадил атамана и деда Славко в турецкую лузатую фелюгу, дал двух гребцов и велел плыть вверх по Дону, к ватаге.
— Я тебе все время помогать буду,— сказал прощаясь.— И ты меня помни. Придет время — приеду.
Весна ныне на придонской земле сильно замешкалась и потому уходила спешно. Ей наступало на пятки, дышало сильными ветрами в спину ядреное южное лето. Парус под этими ветрами надувался туго, звенели снасти, гнулась мачтенка. Фелюга прыгала по речной волне с гребня на гребень, словно чайка, еле задевая воду. Гребцы бездельничали. На пятый день пути Славко сказал:
— Нужное место не проскочить бы. Ты, атаман, гляди. Будут ежели по левому берегу две рощицы — дубовая и сосновая, меж ними и приставай. Наши там должны быть...
...Ивашка Булаев, послав деда в Кафу, надежду на то, что он там встретит атамана, имел малую. Если бы дед Славко не докучал постоянными разговорами, то и не послал бы. А старый гусляр надоел ему. Как стало известно, что Сокол жив и находится в туретчине в плену, Славко стал приходить к Ивашке чуть не каждый день и ныть:
— Он вас, иродов, можно сказать, из геены огненной вывел, а вы его, стервецы, забыли. Ведь ежели бы не он, расползлись бы вы по крымской земле, как черви, передавили бы вас татары поодиночке. Ты сам-то, пес рыжий, сколько раз от плена бегал, а все попадал туда же, теперь сидишь в каюте, портков из парусов нашил и доволен. Про атамана забыл. Скоро грабежом займешься...
— Не скули, дед,— упрашивал Ивашка,— что я могу поделать? Не в туретчину же мне за ним идти. Я сам тоскую не меньше твоего.