* * *
Она медленно успокаивалась и была похожа на заблудившуюся в лесу девочку. Держать себя в руках, зная, что твой ребенок сейчас находится у злых людей, — нелегкое дело. Наконец ей это удалось.
— Как же нам быть? — спросила она. Вопрос адресовался в пространство, но и это уже было победой. Она взяла меня в союзницы, поверив — я сделаю все возможное, чтобы выручить Марика из беды. — Вдруг они узнают о вас… И еще…
Я поняла ее. Она не рискнула спросить меня о гонораре. У нее не было денег.
— Для начала расскажите мне о звонке, — пожала я плечами, — потом будем думать, как действовать дальше…
Она задумалась. Потом неуверенно начала:
— Собственно, я не знаю, с чего начать… Наверное, о том, как пропал Марик, вы знаете…
Я кивнула.
— Это был кошмар, Танечка… Звонок раздался ночью, около трех часов. Сначала я подумала, что Марик нашелся и мне звонят из милиции. Поэтому к телефону я бросилась со всех ног. Сначала он молчал. Я закричала в трубку: «Кто это? Марик, ты?» Таня, я бы не хотела повторять слова, которые услышала. Вам нужно, чтобы я это повторила?
Она смотрела на меня умоляюще. Страшно вспоминать те ужасные вещи, которые пришлось услышать. Тем более повторять это. Но я должна была знать все. Любое сказанное слово, иногда и подлое, мерзкое — способствует созданию образа. А если у тебя внутри готов этакий «фоторобот» разыскиваемого, это уже шанс. Маленький, но шажок к победе. Поэтому иногда приходится быть жестокой.
— Хорошо, — вздохнула она, — я постараюсь повторить слово в слово. Голос сказал: «Послушай, старая жидовская сука, если ты хочешь увидеть своего маленького выкреста живым, забери из милиции заявление. Это во-первых. Во-вторых, сделай вид, что змееныш нашелся. И, в-третьих, сделаешь то, что мы от тебя потребуем. А вот что мы пожелаем получить от тебя, ты узнаешь позже». Они даже не сказали, жив ли он. Просто повесили трубку.
Она передохнула. Воспоминания дались ей с огромным трудом. Ее трясло. Она приложила руку ко лбу и, опустив голову, попыталась прогнать их легким жестом руки.
— И вы не узнали, с какого номера поступил звонок? — спросила я. Неужели они не догадались, что это легко сделать с помощью телефонной станции?
— Мы пытались, — устало глядя в одну точку над дверью, сказала Софья. — Нам сказали, что звонили из таксофона на Мамонтовской. Наверное, о звонке все. Больше пока они не объявлялись.
Ну что ж. Я поняла, что противник мой подл, впрочем, чего еще следовало от него ожидать? Человек, ворующий детей ради наживы, вряд ли отличается хорошими душевными качествами. Он наверняка способен на все, а следовательно — опасен. Гораздо опаснее, чем это казалось мне поначалу.