Эмма крепче сжала бокал с шампанским:
— Что ж, теперь я знаю, что эти двенадцать лет не были потрачены впустую.
— А еще у тебя был такой ужасный северный акцент, а теперь ты наконец стала говорить как все нормальные люди!
— Неужели? — удивленно произнесла она. — Что ж, очень жаль. Я это не нарочно.
— Если честно, мне всегда казалось, что ты притворяешься. Ну, достоверности ради…
— Что?
— Да этот акцент твой. Ну, говор шотландской голодранки. Шахтеры то, шахтеры сё, Гватемала бла-бла-бла! Всегда думала: слишком уж рьяно она играет эту свою роль активистки. Но теперь ты говоришь как все нормальные люди!
Эмма всегда завидовала людям, которые говорят то, что думают, высказывают всё, что на душе, не обращая внимания на социальные условности. Сама она никогда не принадлежала к таким людям, но сейчас вдруг почувствовала, как ругательство само грозит сорваться с языка.
— И еще ты все время была такая сердитая!
— Я и сейчас сердитая, Миффи…
— О боже, Декстер Мэйхью! — выдохнула Миффи. После чего сжала плечо Эммы и зашептала ей в ухо: — Ты в курсе, что у нас был роман?
— Да, ты мне говорила. Много, много раз.
— Правда, он все еще красавчик? Ведь правда красавчик? — Она сладострастно вздохнула. — И почему у вас двоих так ничего и не вышло?
— Даже не знаю. Может, дело в моем акценте. Или в детском жирке.
— Да не так уж у тебя все было запущено. А его подружку видела? Красотка, да? Такая утонченная. — Миффи повернулась, чтобы услышать ответ, но, к своему удивлению, обнаружила, что Эмма ушла.
Гости собрались у шатра, взволнованно разглядывая план рассадки, будто то были результаты выпускных экзаменов. Декстер и Эмма нашли друг друга в толпе.
— Я за пятым столиком, — сказал Декстер.
— Я за двадцать четвертым, — сообщила Эмма. — Пятый столик рядом с невестой. А двадцать четвертый — с биотуалетами.
— Не принимай на свой счет.
— Что на горячее?
— По слухам, лососина.
— Лососина. Лососина, лососина, лососина. Я уже столько лосося съела на этих свадьбах, что дважды в год так и хочется поплыть на нерест.
— Приходи за пятый столик. Подменим чью-нибудь карточку.
— Жульничать с планом рассадки? За это полагается смертная казнь. Видел гильотину на заднем дворе?
Декстер рассмеялся:
— Тогда потом поговорим?
— Приходи и найди меня.
— Или ты меня.
— Нет, лучше ты.
— Нет, ты.
Как будто в наказание за старые грехи, Эмму посадили между престарелой тетушкой жениха и его дядей из Новой Зеландии. Три часа она вынуждена была слушать бесконечно повторяемые фразы «Какие у вас там красивые пейзажи» и «Великолепный уровень жизни». Время от времени ее внимание привлекал очередной взрыв смеха, раздававшийся за пятым столиком, где сидели Декстер с Сильви, Кэллум и его подруга Луиса, — столиком для самых популярных гостей. Эмма налила себе очередной бокал вина и снова спросила своего соседа о прекрасных пейзажах и великолепном уровне жизни. Вот киты, например; когда-нибудь он видел живых китов, спросила она и с завистью покосилась на пятый столик.