— А мне сорок через две недели!
— О чем и речь.
Он сделал медленный выдох; перед глазами проплыла череда картин. Пробирки. Унылые кабинки, медсестры, натягивающие резиновые перчатки. Журналы.
— Ладно. Давай сдадим анализы. — Он повернулся и посмотрел на нее. — А как же лист ожидания?[63]
Она вздохнула:
— Не знаю, возможно, придется… пойти в частную клинику.
Спустя минуту он проговорил:
— Черт, никогда не думал, что услышу это от тебя.
— Я тоже. — Она снова вздохнула. — Я тоже не думала, что скажу это.
* * *
Установив хрупкое перемирие, он начал собираться на работу. Из-за их глупой ссоры он теперь опоздает, но в «Кафе Бельвилль» теперь и без него отлично справлялись. Он нанял сообразительную и ответственную управляющую, Мэдди, с которой у него установились отличные деловые отношения с намеком на легкий флирт, и ему уже не приходилось открывать кафе по утрам. Вместе с Эммой он спустился по лестнице и вышел на улицу, где стоял обычный серый день.
— И где этот дом?
— В Килберне. Я пришлю тебе адрес. Вроде симпатичный. На фото.
— На фото все симпатичные, — пробурчала она и словно услышала свой голос со стороны, угрюмый и усталый. Декстер промолчал; прошло мгновение, прежде чем она почувствовала возможным обнять его за талию и прильнуть к нему. — Что-то у нас сегодня не ладится. Или у меня. Прости.
— Ничего. Вечером никуда не пойдем, побудем вдвоем. Я ужин приготовлю. Впрочем, можем и сходить куда-нибудь. В кино, например. — Он поцеловал ее в щеку. — Я люблю тебя, и у нас все получится, верно?
Эмма молча застыла на пороге. Ей бы ответить, что она тоже его любит, но ей по-прежнему хотелось чего-то большего. Она решила подуться на него до обеда, а вечером все ему возместить. Если погода наладится, они могли бы подняться на Примроуз-Хилл[64] и посидеть там, как раньше. Главное, что Декстер никуда не денется, — и все будет в порядке.
— Тебе пора, — пробормотала она, уткнувшись в его плечо. — Опоздаешь к своей Мэдди.
— Опять за свое.
Она улыбнулась и подняла голову:
— К вечеру повеселею.
— Тогда повеселимся вместе.
— Повеселимся.
— Ведь мы все еще умеем веселиться, да?
— Конечно, умеем, — ответила она и поцеловала его на прощание.
* * *
И им действительно было весело вместе, хоть теперь это и выглядело несколько иначе. Всепоглощающее желание, страсть и восторг уступили место чередовавшимся в ровном ритме удовольствию, спокойной удовлетворенности и редким минутам раздражения. Эмма была довольна этими переменами; было время, когда она была счастливее, но никогда еще в ее жизни не было столько постоянства.