— Нет, мой желудок портится именно от завтрака и никак иначе, — возразила ему дочь.
— Это ты можешь говорить кому угодно, но только не мне. Ресторанного меню я тебе не обещаю, но яичницу с беконом по утрам тебе есть придётся, — пообещал Роджер.
Они постепенно слились с людьми, покидающими аэропорт, плывя как по течению среди упакованных сумками туристов, гостей и жителей города, преодолевая путь до парковочного места, где Роджер оставил свой автомобиль. Эва уселась на переднее сиденье, пристегнулась и обернулась, наблюдая за движениями отца.
Он отправил её сумки на сиденье позади, сел за руль, включил зажигание, проделал то же действие с ремнём безопасности, что и она. Неторопливо и спокойно, как всегда без лишней суетливости. Каждое его движение было отточено, каждый жест имел своё значение, и так было всегда. Всегда сколько она помнила. Он был такой всегда: спокойный, уравновешенный, даже немного флегматичный, но совершенно сосредоточенный.
Поездка с отцом вызывала одни и те же чувства. Двигаясь в потоке машин на одной с ними скорости, ей казалось, что они едут медленно, неспешно, так что клонило в сон. Они изредка переговаривались, и с отцовского лица не сходила довольная полуулыбка, выдающая душевное состояние — радость от встречи с дочерью, но, в основном, всё его внимание было обращено на дорогу.
Вопросы будут потом, а сейчас они просто едут, а в салоне играет музыка в стиле «ретро»…
И в этом был весь Роджер Лэнгли…
Едва только Эва прикрыла глаза убаюканная мирными аккордами и плавной ездой, как затрезвонил телефон. Её телефон, мирно лежащий в её сумочке на заднем сиденье.
«О, черт…» прошептала она и перегнулась, чтобы достать сумку. С трудом, но всё же ей удалось это сделать.
— Ты забыла мне позвонить, — услышала она вместо приветствия, когда отрыла мобильный на самом дне и ответила на звонок.
— Привет, — улыбнулась она и возразила. — Я не забыла, я ещё не добралась до места.
— Забыла, — упорствовал он.
— Подожди, — сказала она и сбросила номер, тут же набрав его снова.
— Привет! — на весёлой ноте начала она. — Ну вот, звоню тебе, чтобы сообщить, что я прекрасно долетела. Самолёт не упал и я жива и здорова, как ты сам можешь убедиться, — ответом ей был короткий смешок.
— Да, дорогая, теперь я убедился, что ты мне позвонила, что ты жива и здорова…
— Вот и хорошо. А как у тебя дела? — спросила она и бросила на отца взгляд, но он не проявлял никакого интереса к разговору или делал вид, что не проявлял.
— Как дела… — повторил он. — А вот так дела… устал… зол… голоден…
— Вредничаешь, в общем, — сделала вывод Эва и улыбнулась, вслушиваясь в хорошо знакомый мужской голос, различая бархатистые оттенки вкладываемых эмоций, позволяющей ей живо представить настроение обладателя этим звучным баритоном.